Само слово "любовница", имеющее в своем корне благородное существительное "любовь", ассоциировалось у Медведева с какой-то грязью, гнусью, враньем и бедой в доме. Тайные разговоры по телефону, ключи от чужой квартиры с нечистым бельем, недолгие объятия, отведенные глаза, подарки, нахальные ночные таксисты, битье посуды... Надо врать, прятать глаза, чувствовать себя предателем... Разве не стремится человек всю жизнь к тому, чтобы заниматься, чем хочется, к чему лежит душа, говорить то, что думаешь, и не врать? А спид? Хорошенький может быть подарок семье... "Наши бабушка с дедушкой умерли от спида..." Лучше не придумаешь. Ради чего?
В середине перестройки, когда часть его поколения бросилась в бизнес и многие преуспели в добывании денег, пошла мода на любовниц. Длинноногие, холеные, немногословные, пахнущие диковинной косметикой девушки сопровождали бизнесменов, и казалось, их штампуют на конвейере, как и угрюмых мальчиков с бычьими шеями в расстегнутых пиджаках. Девушки шуршали колготками, грациозно подавали кофе, любезно разговаривали по телефону, получали приличные деньги, и вчерашние инженеры, научные работники и комсомольские вожаки, неожиданно располневшие и омордатевшие, возили их с собой, как протокольное приложение, выставляли напоказ, как выставочный образец. "Это Вика, моя сотрудница". "Это Жанна, мой личный секретарь". "Личный" звучало так, что не оставалось сомнений -- если шеф перепьется и не сможет встать с горшка, Жанна подотрет его и натянет брюки. Они вовремя раскрывали папочку с документами, подавали авторучку, стучали каблучками, вежливо улыбались, приносили шефу пепельницу, пригубливали бокал с шампанским после переговоров, оставляя на нем следы помады, и успевали поддерживать уют в снятых для них квартирах. Держать при себе девушку сопровождения считалось не менее важным, чем иметь хороший автомобиль, достойный гардероб, престижный офис и крутую "крышу". Нет, увольте. Не лежала у Медведева душа к подпольным фронтовым подругам, он много лет держал в секретарях Наталию -- сдержанную, собранную, без точеной фигурки, но с понятным домашним выражением лица, которой можно было доверить и деньги, и офис, и непростой разговор с похмельным сантехником.
Он не верил в легких, доступных женщин, не верил, что есть такие, с которыми он вдруг станет счастливее, чем с Настей. Кто сможет терпеть его характер, его угрюмость, раздражительность, когда он впадает в творческий запой или запой обыкновенный -- плановый, летний, когда он открывает на даче ворота настежь, ходит босиком по газону, жарит шашлыки, принимает гостей, пьет с теми, с кем не мог выпить зимой, замотанный делами и загородившийся шлагбаумом собственного обещания -- пить раз в год. И удивительно -- Настя, похоже, любила эти летние плановые "дни открытых ворот".
