Слово в четверток недели 5-й Великого поста
"Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим нис-пославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас молящихтися."
Но не слишком ли уже много просим мы себе в этой молитве у Господа? Апостолам предстояла борьба с целым миром, с князьями и владыками, с самыми миродержителями тьмы века сего; им надлежало идти против тысячи заблуждений и предрассудков, на тьму опасностей, мук и смертей: посему им нужно было облещися силой свыше; для них требовались не только огненные языки, но еще более пламенные души и сердца. А нам — что предстоит? Борьба преимущественно с собственным сердцем, сражение с своими страстями и похотями, необходимость стоять против некоторых только мнений и ложных правил света. Не довольно ли поэтому ограничиться нам собственными нашими силами, и не тревожить, так сказать, напрасно благодати Духа Святаго, тем паче, что, на апостолов, по чистоте собственного их духа, легко и приятно было нисходить Духу Святому, а в нас, нечистых и плотских, как вселиться пречистой благодати Его?
Признаем, братие, со смирением собственное наше недостоинство: в сравнении с такими избранными сосудами благодати, каковы апостолы Христовы, мы все, как малые ночные светильники перед звездами, сияющими на тверди небесной. Но отречься от молитвы о благодати Духа нам невозможно уже по самой слабости нашей. Напротив, если для слабейших необходима и помощь сильнейшая: то мы не только вправе, но и в необходимости просить о ней.
Впрочем, и подвиг, нам предлежащий, хотя по наружности своей мал и незначителен, в сравнении с подвигом апостолов; но в существе своем также невозможен для нас к прохождению его с успехом без помощи свыше. Правда, апостолам предстояла борьба с целым миром, а нам с одним нашим сердцем: но загляните пристальнее в это единое сердце — здесь целый мир не только со всеми его соблазнами, но и со всей злобой, со всем упорством. Чего нет в этом нашем грехолюбивом сердце? — Идолов и кумиров? — Стократ более, нежели в каком-либо капище языческом. Есть здесь и кумир гордости житейской, и кумир похоти плотской; есть здесь и истукан брани и вражды, и истукан сребролюбия. Различие разве только в том, что в капище идольском эти кумиры и истуканы стоят бездушны и неподвижны, очи имут и не узрят, руки — и не осяжут, а в сердце нашем все эти истуканы исполнены силы и движения. Доколе мы падаем пред ними и курим фимиам им, они молчат: но прикоснись им, обнаружь намерение сокрушить их, даже сдвинуть только с места: и от каждого полетят громы и молнии, так что, не укрепленный благодатью, ты падешь во прах.
