- Меня зовут Татьяна. Кое-кто называет меня Ведьмой, но это сейчас неважно, - произнесла я, изучающе глядя на Магду.
- Мне, очевидно, нет нужды представляться, - бесстрастно ответила Ларионова. - Вы наверняка и так знаете, как меня зовут.
- Разумеется, - подтвердила я. - Нам срочно нужно поговорить с вами. С тех пор, как вы встретились с Андреем, происходят страшные вещи.
- Я приблизительно в курсе, - ответила Магда. - Но у меня сейчас совершенно нет времени.
Она снова бросила взгляд на свои наручные часики.
- Может быть, мы смогли бы встретиться завтра утром? - предложила я свой вариант.
- Пожалуй, да, - немного подумав, согласилась со мной Ларионова. - А сейчас мне хотелось бы получить назад свои кассеты.
Я подала ей пакет с купленной мною в аэропорту "Золотой коллекцией"
Аллы Пугачевой.
Взяв кассеты, Магда коротко попрощалась со мной и направилась к выходу, даже не заглянув внутрь врученного ей пакета.
Я с интересом наблюдала за госпожой Ларионовой из окна холла.
Магда, звонко стуча каблучками, спустилась по лестнице, еще раз отодвинула рукав блузки, скрывавшей часы, и направилась к серому "БМВ", стоящему неподалеку от "Черного агата".
Она открыла дверцу и быстро скользнула внутрь автомобиля с затененными стеклами. Мне показалось, что в салоне есть кто-то еще, но кто именно, я так и не смогла рассмотреть.
Прищурившись, я прильнула к окну.
Но, как я ни напрягала зрение, мне ничего не удалось увидеть. Разве что номер автомашины.
Да еще мое ухо уловило какой-то странный металлический скрежет. Как будто кто-то передвигал очень тяжелые предметы.
Через минуту "БМВ" зафырчал, намереваясь тронуться с места.
"Какова же будет ее реакция, когда Магда прослушает кассеты? - думала я. - Неужели она всерьез полагала, что все можно так просто закончить? А как же Эрлих? Как же обыск? Нет-нет, такое не прощается".
Очень хотелось курить.
Я отклеилась от окна и опустилась на квадратный кожаный табурет в холле.
И слава Богу!
В тот же миг серебристое изделие германской автомобильной промышленности, замерев на секунду, превратилось в огненный бутон, яростно взметнувшийся к небу, а затем рухнувший вниз потоками пламени и осевший в пылающую бесформенную груду.
Жалобно прозвенели стекла соседних домов. Дождем посыпались на окрестные крыши куски гнутого железа и пластмассы.
Половина сплавившегося руля, ненадолго зависнув на корявых ветвях высокого дуба, рухнула в кучу тлеющих осенних листьев.
