Когда они собрались в хлеве, Гавриил расставил их полукругом, а потом помог каждому по очереди, преклонив колено перед младенцем, высказать ему слова приветствия и пожелания. А этим молчальникам, привыкшим говорить только со своими собаками да с луной, произнести несколько фраз было делом далеко не легким. Они сложили у Яслей плоды своего труда — кислое молоко, небольшие головы козьего сыра, овечье сало, а также оливки из Галгала, тутовые ягоды, иерихонские финики, но не мясо и не рыбу. Они рассказывали о своих смиренных горестях, о болезнях, о насекомых, о животных, и Гавриил благословлял их именем Младенца, обещая им помощь и покровительство.
Не мясо и не рыбу, сказали мы. И однако один из тех пастухов, что пришли последними, принес на плечах четырехмесячного ягненка. Он опустился на колени, положил свою ношу на солому, потом выпрямился во весь свой громадный рост. И местные жители узнали Силу-самарянина, который, конечно, был пастухом, но в то же время и отшельником и пользовался у обездоленных славой мудреца. Он жил в полном одиночестве, в окружении только своих собак и стад, в пещере Хевронской горы. Все понимали, что Сила не зря спустился с безлюдных вершин, и, когда архангел знаком пригласил его заговорить, все навострили уши.
— Господин, — начал он, — обо мне говорят, что я уединился в горах из ненависти к людям. Это неправда. Не ненависть к людям, а любовь к животным превратила меня в отшельника. Но тот, кто любит животных, должен оберегать их от людской жадности и злобы. Я и вправду не похож на обычного скотовода, который продает свои стада на рынке. Я не продаю и не убиваю животных. Они поят меня своим молоком. Я делаю из него сметану, масло и сыр, но ничего не продаю. Я пользуюсь этими дарами в меру необходимости. Остальное, большую часть, раздаю неимущим. Если в этот вечер я откликнулся на зов ангела, который разбудил меня и указал мне звезду, это потому, что в сердце своем я страдаю не только от обычаев своих земляков, но и, что гораздо важнее, от обрядов своей веры. Увы, они восходят к далекому прошлому, едва ли не к началу времен, и, чтобы их изменить, необходима настоящая революция. Не совершится ли она этой ночью? Об этом я и пришел тебя спросить.
— Да, она совершится этой ночью, — подтвердил Гавриил.
— Вспомним тогда прежде всего жертвоприношение Авраама. Чтобы испытать Авраама, Господь приказал ему заклать единственного сына — Исаака. Авраам повиновался. Он поднялся с сыном на одну из гор в земле Мориа. Мальчик удивился: они захватили дрова для костра, огонь и нож — но где же жертвенное животное? Дрова, огонь и нож… Вот, господин, проклятые принадлежности удела человеческого!
