Но я не покажу свою слабость. Я повернулась на каблуках и пошла прочь.
Люк остановил меня, ухватив за плечо.
– Погоди, Кэт!
– С какой стати? – уставилась я на друга.
– Потому что я люблю тебя и хочу тебе только добра.
– Ха!
Он вздохнул.
– Да брось ты, пипетка! Ты же знаешь, что я не это имел в виду. – Он притянул меня к себе и обнял одной рукой.
Я вдыхала его запах и чувствовала, как напряжение в теле исчезает, тает. Люк пах так же, как пятнадцать лет назад, если не обращать внимания на аромат мыла и крема для бритья. Это очень успокаивало. Будто заходишь в ресторан и чувствуешь запах таких же макарон с сыром, как готовила мама – или папа, как в моем случае.
– Хорошо. – Из-за того, что я уткнулась лицом ему в пиджак, голос прозвучал глухо. – Я прощу тебя, если угостишь меня обедом. В итальянском ресторане.
Он засмеялся. Я скорее не услышала, а почувствовала, как сотрясается от смеха его грудь.
– И не вздумай меня тискать. – Я взглянула на него и выскользнула из-под его руки.
– Не беспокойся, – засмеялся Люк и снова притянул меня к себе, – я не испорчу твою прическу.
Я беспокоилась вовсе не о волосах – они все равно всегда растрепанные.
– Так ты пригласишь меня обедать?
– Пойдем.
И мы вместе направились к выходу. И уже наслаждаясь почти до потери сознания восхитительными феттучини[11], я вдруг вспомнила, что не попрощалась с Гэри. Я мысленно пожала плечами. Не думаю, что это так уж важно.
ГЛАВА 6
Я была в полной боевой готовности, когда Лидия вызвала меня на нашу условленную встречу.
На всех парусах проплыла мимо Джессики, бросив ей небрежно «доброе утро».
Она искоса посмотрела на меня. Я хотела сказать, что ей следует приобрести очки, а то у нее появятся гусиные лапки в уголках глаз, как у всех близоруких, но меня ждала Лидия. Я похлопала по картонной папке, расправила плечи и вошла.
Лидия восседала на своем троне, спиной ко мне. Я подумала, что она наслаждается видом солнечного осеннего дня в окне во всю стену, но вдруг она рявкнула в телефонную трубку:
– Меня это не волнует! Я не допущу этого! Ясно?
Я прикусила губу. Только глухой бы не понял, что она сказала. Я заколебалась, переминаясь у двери. Может, лучше выйти и не мешать разговору?
Едва я собралась улизнуть, как она развернулась и указала на стул. Потом стукнула кулаком по столу.
– Это дерьмо собачье, Дрейк, и ты это знаешь!
Ух ты! Я поправила очки и села. Я никогда не видела Лидию такой... возбужденной. Обычно она была воплощением сдержанности. А сейчас на ее щеках горели красные пятна. А это что? Неужто прядь волос выбилась из ее прически?
