— Одни счета… Ты рад, что вернулся домой, Барни?
— А как ты думаешь?
Галь прижалась к нему.
— Я думаю… — в этот момент она отстранилась, так как на лестнице появился Андре.
— Чемоданы в вашей комнате, мадам, — сказал шофер, спустившись по лестнице с фуражкой в руке.
— Спасибо, Андре, — ответила Галь.
Андре подошел к двери и повернулся.
— Я вернусь около пяти часов вместе с мистером Эбблингом. Он поручил передать вам, что приедет с кухаркой и горничной, а до этого времени вы с мистером Менделлом будете одни. Могу я еще что-нибудь сделать для вас перед отъездом?
— Ничего не надо, Андре, спасибо, — покачала головой Галь.
Она сняла манто и небрежно бросила его вместе со шляпкой на стул.
— Выпьем по стаканчику?
— С этим я вполне согласен, — ответил Менделл.
Галь исчезла в кабинете мистера Эбблинга в поисках графина. Ожидая ее, Менделл вновь почувствовал себя неважно. Как всегда, дом в Лайк-Форест угнетал его, он чувствовал себя здесь чужим, грубым и нелепым. Он действительно производил здесь впечатление только крупного парня — чемпиона в тяжелом весе. Менделл прикурил сигарету от предыдущей.
«А что произойдет, если у Галь родится ребенок? — подумал он. — Как он сможет заботиться о ней? И как она станет воспитывать его?»
Врачи не советовали ему больше выходить на ринг, и он обещал это и Галь, и мистеру Эбблингу. Мистер Эбблинг предупредил его, чтобы он не беспокоился.
«О деньгах не беспокойтесь, Барни. Я знаю, что нужно для вас всех, и найду для вас другое поле деятельности».
Это он сказал сегодня днем, и Менделл с ним согласился. Но какая другая работа ему по силам? Менделл нашарил в кармане оставшиеся монеты — у него достаточно денег до конца дней, при условии, что этот конец наступит через пять минут. Галь вернулась с двумя большими бокалами виски.
— Почему ты так мрачен, дорогой?
— Я размышлял, — ответил Менделл и взял бокал.
— За наше здоровье! — воскликнула она и отпила виски.
Менделл опорожнил свой бокал и поставил его на серебряный поднос.
— Послушай, любимая, ты помнишь канун того дня, когда меня отправили в клинику?
Галь поморщилась.
— Ты не сказал «за наше»…
— За наше! — произнес Менделл.
Галь прижалась к нему.
— Хочешь, я тебе что-то скажу, дорогой?
— Что?
— Я как-то странно себя чувствую после этого виски.
— Как это?
— Ты хочешь знать? — Галь тоже поставила бокал на поднос и ослабила ему галстук. — Ты же отлично знаешь, что я хочу сказать.
— Опять? Уже?
— Но мы же муж и жена.
— Знаю… Но, дорогая, одну минуту, сперва вспомни…
