— Вы ведь поблизости живете? — Иксия прикурила от протянутой мною зажигалки.
— Да, на площади Святой Катарины.
— А почему?
— Катариной звали мою первую приятельницу.
— Я серьезно спрашиваю.
— Я тоже не шучу.
— Я часто вас вижу в этих краях. Бывает, вы так шикарно одеты. Наверняка у вас хорошая работа и денег куры не клюют. Зачем же вы выбрали такой район?
— Нравится он мне. И верхний этаж, где я живу, тоже нравится. Сверху на мир смотришь.
— А с людьми крыши не сталкиваетесь?
Люди крыши. Мне уже приходилось слышать это выражение, хотя уверенности в том, что они действительно существуют, не было. Говорят, это нечто вроде неорганизованной шайки ночных бродяг, ютящихся на чердаках кирпичных домов в Барио-Готико. Никто из известных мне людей в глаза их не видел, так что у меня было твердое подозрение, что все люди ночи — всего лишь призраки, носящие, по слухам, капоры и маски. Словом, род массовой паранойи. Фантомы.
— Нет. А тебе о них что известно?
— Только то, что все говорят. Живут они, как птицы, на чердаках, прокрадываются ночами в квартиры и обирают людей. Вроде и детей, случается, уводят.
— Детей выкрадывают?
— Говорят так. И хотя всегда возвращают их еще до рассвета, дети после этого неделю не узнают родителей.
— И ты этому веришь?
— Нет. Конечно, нет. Но так говорят.
Способность испанского языка напустить большого тумана относительно того, что и кем говорится, вынуждает порой дальнейшие расспросы.
— И кто же такое говорит?
— Не знаю. Старухи, как обычно. — Иксия вдруг сменила тему, словно ее поймали на чем-то: — Кстати, вы-то чем на жизнь зарабатываете?
— В издательстве служу. Словари выпускаем, энциклопедии. Толстые книги с длинными словами и маленьким шрифтом.
— Ясно. Классная работенка. Стало быть, вы — яппи.
Иксия произнесла это слово как «йопии». Захихикала и смахнула волосы со лба, хотя в этом не было необходимости. Ребенок, подражая матери, тоже коротко рассмеялся — словно пулемет застрекотал. Во время нашего разговора малышка подбиралась все ближе и теперь стояла, переминаясь с ноги на ногу, рядом с Иксией.
— И хоть по выговору сразу не угадаешь, вы ведь иностранец, правда?
— А разве мы все не иностранцы?
Она улыбнулась, но наживку не проглотила.
— Я слышала однажды, здесь, у нас, как вы говорили по-английски с кем-то из приятелей. С мужчиной, на котором было много одежды. Маленький человек, но много одежды. Большой пьянчуга.
Наверное, она имела в виду Игбара Зоффа, на него все обращают внимание.
