На закате Шарп проводил легкую роту. С ними был и Харпер, теперь рядовой: он утверждал, что спина его вполне зажила. Командовал Хэйксвилл. Он старался стать незаменимым для капитана Раймера, предвосхищая его желания, льстя ему и снимая с его плеч все заботы о поддержании дисциплины. Классический сюжет: надежный сержант, неутомимый и умелый – этого оказалось достаточно, Хэйксвилл победил роту. Он разделял их на враждующие лагеря, вынуждал подозревать друг друга, а Шарп ничего не мог сделать.
Перед выходом роту проверял полковник Уиндхэм. Он остановился возле Харпера и указал на огромное семиствольное ружье на плече ирландца:
- Что это?
- Семиствольное ружье, сэр.
- Есть разрешение?
- Нет, сэр.
- Тогда снимите его.
Хэйксвилл был тут как тут, рот его кривился в усмешке:
- Отдайте мне, рядовой.
Ружье было подарком от Шарпа, но Харпер ничего не мог поделать. Он медленно начал снимать ружье с плеча, но Хэйксвилл буквально выхватил его из рук. Сержант перекинул ружье через плечо и преданно посмотрел на полковника:
- Наказание, сэр?
Уиндхэм выглядел озадаченным:
- Наказание?
- За ношение недозволенного оружия, сэр.
Уиндхэм замотал головой – один раз он уже наказал Харпера:
- Нет, сержант. Нет.
- Отлично, сэр, - Хэйксвилл потер шрам и проследовал за Уиндхэмом и Раймером вдоль шеренги. После проверки, когда полковник отдал роте команду «вольно», Хэйксвилл снял кивер и долго смотрел внутрь. На его лице была такая улыбка, что Шарп заинтересовался. Он нашел лейтенанта Прайса, чья бледность пробивалась даже через обгоревшую кожу, и кивнул в сторону сержанта:
- Что это он такое делает?
- Бог знает, сэр, - Прайс все еще числил Шарпа своим капитаном. – Он теперь все время так делает: снимает кивер, пялится внутрь, лыбится и снова надевает. Он чокнутый, сэр.
- Снимает кивер? И смотрит внутрь?
- Точно, сэр. Ему бы в Бедламе[41] быть, а не здесь, - ухмыльнулся Прайс. – Хотя армия и есть один большой сумасшедший дом, сэр.
Шарп собрался было потребовать у Хэйксвилла семиствольное ружье, но Уиндхэм, уже верхом на коне, потребовал внимания. Хэйксвилл нацепил кивер, щелкнул каблуками и уставился на полковника. Уиндхэм пожелал роте удачи, сообщил, что главная их задача – прикрыть саперов, если те будут обнаружены, а если не будут обнаружены – ничего не делать, и заключил: «Идите! Удачной охоты!»
Легкая рота построилась в траншее, семиствольное ружье все еще было у Хэйксвилла. Шарпу ужасно хотелось пойти с ними: он знал, как сильно Хоган желал взорвать дамбу, понимал, насколько проще будет атаковать через брешь, если озеро исчезнет, и был раздражен, что не может участвовать в вылазке. Вместо этого, когда соборные часы пробили половину одиннадцатого, он стоял рядом с Уиндхэмом и смотрел, как оставшиеся десять рот батальона выбираются из параллели на темную траву. Уиндхэм нервничал:
