Спустя несколько недель после того, как Франциско сделал свое бестактное замечание, я заметил, что он по вечерам занят вырезанием деревянного клина.
— Зачем ты делаешь этот клин? — спросил я, когда мы оба были в общей комнате.
— В подарок аббату, — ответил он.
Я очень удивился, поскольку Франциско явно не оказывал должного уважения человеку, занимавшему такой высокий пост, какой занимал аббат Педро. Я решил, что, возможно, Франциско понял всю ошибочность своего поведения; а может, его высказывание в трапезной вовсе не было сделано с тем зловещим намеком, который усмотрели в этих словах некоторые из моих товарищей.
В один из воскресных вечеров, прямо перед ужином, Франциско взял клин и подсунул его под дверные петли кладовой, тем самым заклинив дверь. Найдя меня в келье, где я молился, он сказал, что аббат Педро заперт в кладовой и что я должен немедленно позвать брата Хуана. Я отправился в келью брата Хуана и торопливо объяснил ему, что произошло.
Когда мы с братом Хуаном подоспели к кладовой, Франциско с несколькими мальчиками уже пытались открыть дверь с помощью металлического прута. Я помню, как Франциско несколько раз окликнул аббата по имени.
— Вы слышите нас, аббат Педро? — спрашивал он. — С вами все в порядке? Не бойтесь, аббат Педро. Да не покинет вас вера. Мы вызволим вас через минуту.
Аббат так ничего и не ответил. Когда же дверь, в конце концов, открыли, наша радость длилась недолго.
Я увидел, что на пол упал деревянный клин, который смастерил Франциско, и сразу догадался, почему заело дверь. Но прежде чем я успел обратиться к нему с расспросами, я увидел прямо перед собой аббата Педро: тот стоял в дверном проеме неподвижно, с окаменевшим лицом. Аббат заявил, что давал советы одной из девушек-служанок, Ноэль, по поводу тяжелого положения ее семьи. Затем он удалился в свои покои.
Мы все были озадачены таким поведением аббата. Однако загадка разрешилась, когда брат Хуан вошел в кладовую и поднял Ноэль: она тихонько всхлипывала, стоя на коленях на мокром каменном полу позади двух бочек со свежей дождевой водой. Мы все молча последовали за братом Хуаном, который принес девушку на руках, словно ребенка, во внутренний двор. Он усадил ее на каменную скамью и велел Франциско найти влажную тряпку, чтобы приложить ко лбу бедняжки; юноша тут же оторвал кусок ткани от собственной рясы и окунул его в водоем. Сев на скамью рядом с Ноэль, он крепко прижал тряпицу к ее голове, а девушка покачнулась и прижалась к его плечу. Франциско обнял ее за талию и принялся нежно покачивать, пока брат Хуан бормотал молитву.
