— Полковник, — обратился к нему Рамон, — приказываю вам оставаться в живых, чтобы руководить сражением.
— Рамон, — ответил полковник Делакорт, — моя жизнь, как и ваша, в руках Иисуса. Я надеюсь, что сегодня Он отнесется к нам обоим благосклонно.
Мы последовали за Рамоном в осадное сооружение гуськом, один за другим, затем поднялись наверх по веревочной лестнице, соединявшей этажи. Подъем был трудным из-за тяжести наших доспехов и оружия: каждый из нас нес на себе около шестидесяти фунтов. По мере продвижения наверх темнота сгущалась — единственным источником света был вход, от которого мы удалялись. Мы ободрали кожу рук о шершавый канат, и, поднимаясь, я чувствовал, как на моих ладонях выступают теплые капли крови. Когда мы достигли верхнего этажа, Рамон взял меня за руку и направил в передний левый угол помещения. Там я и стоял, ничего не видя и крепко сжимая в руках щит и меч.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем остальные рыцари заняли нижние этажи башни: мы слышали скрип сапог на деревянном полу. Перекрикивая гам, Рамон заговорил:
— Как только вы окажетесь на стенах замка, друзья, вам придется отведать много мусульманских угощений. Будьте по-рыцарски вежливы и попробуйте каждое блюдо. Не будем обижать наших хозяев, отказываясь от их лучших деликатесов.
Среди собравшихся прокатился нервный смех, закончившийся длинным, неестественным вздохом, — всех мучили потаенные страхи. Большинство из нас, наверное, погибнут при штурме. Когда опустят трап, рыцари ордена Калатравы первыми из христианских воинов ступят на стены замка. Наши потери будут очень велики, как всегда при первом штурме — обычно около пятидесяти процентов, а иногда и все сто.
— Я получил сведения от нашего шпиона, — продолжал Рамон, — о том, что в замке есть гарем. Он говорит, там содержатся самые красивые женщины Аравии. Возможно, мне удастся добиться особой милости от епископа Акры: позволения рыцарям-победителям насладиться прелестями местных красоток. Говорят, епископ очень понимающий человек и знает толк в таких вещах. А может, мне следует испросить благословения Папы? Что скажешь, Франциско?
На этот раз смех был более громким и продолжительным, искренним — даже самые набожные забылись и радостно присоединились к братству Рамона.
— Скажу спасибо, дядюшка Рамон, — отвечал я. — Если мне удастся выжить, я обязательно посещу этот гарем. Если удастся.
— Франциско, — сказал Рамон, — ты добрый малый. Но ты слишком много размышляешь. Твой подход к жизни слишком мрачен. Думаю, посещение этого гарема — как раз то, что тебе нужно. Я просто уверен в этом. Бернард…
