Несмотря на то, что Рамон был великим магистром, он оскорбил Галиндо, и тот сорвался с места и бросился на нашего учителя. Казалось, он вот-вот схватит Рамона, однако магистр, видимо, услышал шаги Галиндо, развернулся и ударил того локтем. Галиндо распластался по земле, уткнувшись лицом в грязь.
— Галиндо, — сказал Рамон, — однажды ты станешь рыцарем Калатравы. А пока этот день не настал, постарайся твердо стоять на ногах.
В нашем временном лагере в Тороне Галиндо продолжал следовать совету наставника. Он поставил ногу на француза, опрокинув кувшин с вином ему на голову.
— Убей его, — произнес Энрике Санчес. — Прикончи ублюдка.
Мы все, включая Галиндо, с удивлением посмотрели на Энрике. Он был самым молодым из рыцарей, ему едва исполнилось восемнадцать. Он был добродушен, его любили все товарищи, и больше всего он прославился своими любовными похождениями, а не успехами в военных состязаниях.
За несколько месяцев до отплытия его чуть не исключили из ордена.
Был праздник Успения. Многие рыцари отправились на городские торжества, другие пошли в местную таверну. В крепость мы возвращались уже за полночь, распевая баллады и танцуя. Энрике куда-то пропал. Мы подумали, что он вернулся с компанией, которая ушла раньше, — и действительно, его нашли в компании, только в компании девушки. Мы наткнулись на них в трапезной. Эсмеральда, одна из городских шлюх, бросилась навстречу Рамону.
— Что за чудных мальчиков вы прячете, Рамон, — сказала она.
С нами был и главный священник ордена — падре Дионисо, его разбудило наше пение. Босой, с торчащими из-под рясы бледными худыми щиколотками, он рассказывал нам о пагубном воздействии спиртных напитков, но, увидев представшую нашему взору картину, замолчал. Энрике лежал на спине на одном из деревянных столов — абсолютно голый, если не считать кожаной подвески на шее — подарка его подруги.
— Падре Дионисо, — сказал Рамон. — Позвольте представить вам Эсмеральду, одну из самых любимых жительниц Калатравы. Ну а с Энрике вы, конечно, знакомы.
Все решили, что Энрике непременно исключат на следующий же день. Другие воины, в том числе я, торопливо ретировались в свои покои, оставив Рамона, Энрике и Эсмеральду на волю ярости падре Дионисо. О том, что произошло, мы узнали через несколько дней. По словам Галиндо, Эсмеральда, хорошо знакомая с падре Дионисо, обратилась к нему: «El lobo!» — «волк», и шутливо зарычала. Но, несмотря на фамильярное приветствие Эсмеральды, падре продолжал утверждать, что никогда раньше не встречал этой девушки. Священник набросился на нее с обличительной речью, направленной против блуда, и довел Эсмеральду до слез, красочно описав муки, ожидающие ее в аду.
