Старик метался по своей «лаборатории», что-то бормоча.
Совсем рядом послышалось призывное, тревожное: «Ша-а-р-а-ф! Шараф!».
Старик бросился в тоннель. Шараф остался один. Голоса друзей придали Шарафу силу, уверенность. Только бы освободиться от кляпа, сорвать веревки, врезавшиеся в тело! Царапая лицо о шершавый камень, Шараф что есть сил работал языком, челюстями и, наконец, освободился от тряпки. Теперь бы снять путы! До узлов не дотянуться, они — на спине. Может быть, удастся перетереть о камень? Нет, не получится, только в кровь изодрал запястья рук. Перевернулся на бок, с методичностью маятника стал напрягать и расслаблять мускулы. Кажется, поддается веревка!
Сколько времени прошло, он не знал.
Только увидел перед глазами окровавленные, казавшиеся чужими руки.
«…Пусть чужие… Они тоже могут освободить… затекшие ноги… Тогда он уйдет от страшного старика… Нет, не уйдет! Они схватят его с друзьями! Кто ему дал право мучить советского школьника?» — словно в бреду шептал Шараф.
И словно в ответ на его вопрос, раздался хриплый крик, в пещеру с кривым ножом в руках вбежал старик. Увидев Шарафа, стоящего на ногах, он зарычал, как пещерный медведь, и бросился на пленника…
Григорий прокладывал дорогу, за ним, держась за веревку, осторожно переставляли ноги Садык-ака, Саша и Арменак. Вдруг Теплов негромко крикнул, что видит свет. Все остановились, осмотрелись. Вдали, точно в дымке, белел проем. Никто не видел, откуда неожиданно выскочила Жучка, с радостным визгом бросившаяся в ноги Арменаку. Она принялась прыгать, ластиться к людям, то убегая вперед, то возвращаясь.
— Она дорогу показывает. Видите, как торопит! — заметил Теплов. — Давайте прибавим ходу!
— Ив правду она волнуется, — поддакнул Арменак.
— Шарафа чует. Хорошая собака никогда не ошибается, — шепнул Садык-ака.
Теплов остановился, поднес ладони ко рту.
— Ш-а-р-а-ф! Ш-а-р-а-ф!
Будто не доверяя голосу человека, громко залаяла Жучка, снова бросившись вперед. Группа едва успевала за ней, боясь отстать и в то же время рискуя встретиться с новыми неожиданностями таинственного подземелья.
Еще несколько шагов, и они очутились на балконе. Этот естественный скальный выступ природа расположила на недоступном утесе и замаскировала его густым ковром шиповника. Многометровая поросль упрямо тянулась вверх, водопадом низвергалась вниз. Раздвинув живой занавес, ребята увидели и свою мраморную ванну-«купалку», заводь и перекат, где ловили рыбу. На той стороне видна и тропка, ведущая от реки. Отсюда она совсем не кажется крутой. И даже стремительная река, огибающая каменные исполины, на этот раз не так сердито трясла белой пышной гривой.
