— Ладно, пусть это будет воскресенье… Нет, лучше я сам к вам приеду. — Босс с сияющим видом отступил от машины. — Скажем, во второй половине дня. С нетерпением буду ждать нашей встречи…
Фруктовый Пирог вел машину, раздувшись так, что едва мог уместиться за рулем. А мне хотелось разразиться смехом. Или слезами. Потому что, хотя он был дерьмовый сукин сын, я ему сочувствовал.
— Представляю, какую головомойку он тебе устроил. — Сказав это, он бросил на меня быстрый взгляд. — Радуйся, что ты отделался только этим.
— Да, он устроил мне головомойку, — кивнул я. — Да, я радуюсь.
— Ты думаешь, он говорил серьезно? Насчет того, что сам ко мне приедет?
Я снова кивнул. Босс говорил это серьезно. У них будет тихая встреча во второй половине дня.
К этому времени Фруктового Пирога уже забальзамируют.
Проблема в том, что убивать слишком легко. Так легко, что почти перестаешь думать. Сначала делаешь, потом думаешь.
Я сказал Фруктовому Пирогу, что доберусь до города на метро, и он подкинул меня до «Квинс-Плаза». Я попросил его остановиться в тени под железной дорогой и сказал:
— Мне чертовски жаль, Фруктовый Пирог. Я хочу попросить у тебя прощения.
Он был в хорошем настроении, поэтому мотнул головой и ответил:
— Конечно, Малыш. Раз уж ты просишь извинения…
Я зажал его правую руку между колен. Я схватил пальцы его левой руки, загнул их назад и щелкнул лезвием ножа.
— Г-господи… — Его глаза становились все шире и шире, рот распахнулся, как мешок, и по подбородку потекла густая блестящая слюна. — Ты ч-что д-делаешь… ты… а-а-ах-х-х-х…
Я ударил его в шею. Почти вырезал ему адамово яблоко. Потом достал из его нагрудного кармана большой шелковый платок, вытер руки и лезвие и положил нож ему в карман. (Это даст им некоторую пищу для размышлений.) Потом уложил его на пол машины и поехал на поезде в город.
Я проехал целую станцию, прежде чем понял, какого дурака свалял.
Фруктовый Пирог… Он мог мне все сказать. Я мог бы заставить его сказать мне то, что представляло для меня вопрос жизни и смерти. А теперь он уже ничего не скажет.
Его брат… БРАТ, МАТЬ ЕГО! Я почти выкрикнул эти слова, мне показалось, что я произнес их вслух. Но я сидел в самом конце вагона, и меня никто не слышал. Люди вообще меня почти не замечают. Может быть, это одна из причин, почему я…
Его брат… Детройт, 1942-й… Деталей он не знает… Не знает! Босс — и не знает. Господи всемогущий! Как будто он мог взять в это дело Фруктового Пирога, не выяснив досконально, до самой распоследней мелочи все, что о нем следовало знать!
