— Я?!
— Конечно, он красивее, чем ты, но этот его нахальный вид в точности как у тебя. Мой Бруин.
— Бруин?
— Так в старину называли медведя. Но это не простой медведь. Это мой медведь. Это настоящий бруин.
Ди чмокнула его в блестящий нос.
— Я ревную, — сказал Марк.
— Как ты можешь ревновать к самому себе? — удивилась Ди, запихивая мишку в сумку.
Марк купил им по стаканчику мороженого, и они медленно побрели по дорожке парка. Ди подумала, что никогда еще у нее не было такого счастливого вечера.
Из темноты до них долетел гул голосов.
— Смотрите туда! — выдохнул кто-то то ли со страхом, то ли с восхищением.
Высоко в небо поднималась ажурная конструкция, похожая на Эйфелеву башню. Луч прожектора, сверкая в решетчатых переплетениях, остановился на середине, освещая фигуру мужчины.
— Ему не следовало бы этого делать!
— Он сумасшедший!
— Но зато какой смельчак!
Воздух был наполнен громкими возгласами, но мужчина не обращал на них внимания. Он поднимался все выше и выше, хотя верхний конец башни уже начал подрагивать и качаться.
— Он что, хочет добраться до самого верха?
— Не рискнет. Это опасно.
Казалось, мужчина был согласен с этим замечанием. Остановившись, он театрально взмахнул рукой, давая понять, что представление закончено. Толпа засвистела, воздух наполнился криками и аплодисментами.
— И за что? — недоумевал Марк. — Он даже и близко не подобрался к вершине.
— Все равно он высоко залез, — сказала Ди.
— Это кто угодно мог бы сделать. Вот если бы он добрался до самого верха…
— Если бы ему захотелось рискнуть своей шеей… — начала она и тут же поняла, что сделала ошибку. Для Марка только риск имел значение. Чем больше опасность, тем больше удовольствие. — Марк, подожди!
Он, казалось, даже не слышал ее. В испуге она схватила его за руку. Он обернулся.
— Убери от меня руки, — тихо проговорил он.
— Марк, пожалуйста…
— Отпусти. Сейчас же.
Ди никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Где тот веселый шутник, которого она любила? Он исчез, на его месте был решительный мужчина с жестким лицом, который не потерпел бы ничего, что могло ему помешать.
— Я сказал, отпусти меня, — повторил он холодно.
Ошеломленная, она отступила назад, уронив руки, словно из них вдруг ушла вся сила.
Марк заметил, как вытянулось ее лицо, но понял это по-своему.
— Все в порядке, — сказал он уже мягче. — Я знаю, что делаю.
Он ушел прежде, чем она смогла что-то ответить, направляясь прямо к этой ненадежной конструкции. Прыгнув на нижнюю перекладину, начал быстро подниматься вверх. Снова со всех сторон полетели крики и подбадривающие возгласы.
