— Но я уже многому научилась. И вообще в больнице работы для всех хватает.
Он изумленно смотрел на нее:
— Пожертвовать Рождеством… Надо же! Я бы так не смог. Я люблю наслаждаться жизнью, а ты, кажется, готова костьми лечь, чтобы только сделать все, как надо.
Она поморщилась:
— Не делай из меня скучное воплощение добродетели. Мне тоже не хотелось бы работать на Рождество, но уж такую я выбрала работу. У каждой работы есть свои плюсы и минусы.
— Я не хотел тебя обидеть. Просто живем недолго. И завтра для тебя может никогда не наступить.
— В больнице так многие говорят. Говорят, что будет война, поэтому сейчас нужно успеть взять от жизни как можно больше.
— Не так уж глупо.
— Значит, ты тоже думаешь, что будет война?
— О да! Разве наш уважаемый премьер не сказал всем нам, что Гитлеру можно доверять?
Он говорил о Чемберлене, который, встревоженный агрессивным поведением Гитлера в Европе, решил в сентябре встретиться с ним. Он даже подписал соглашение на присоединение к Германии Судет. А по возвращении в Англию выступил с речью в аэропорту, обещая мир на долгие годы.
— И в то же время правительство сделало заказ на выпуск противогазов и отдало распоряжение начать отправку детей из городов на удаленные фермы, — продолжал Марк. — Похоже это на мир на долгие годы? Нет, Черчилль был прав.
— Это кто?
— Член парламента. Он всегда выступал в оппозиции, и сейчас он тоже аутсайдер, но то, что он говорит, имеет смысл: нельзя себя обезопасить, швырнув волкам маленькую кость. И скоро мы в этом убедимся.
С этой стороны Ди видела Марка впервые. Теперь, когда они говорили о серьезных вещах, создавалось впечатление, что перед ней совсем другой человек. Его слова настораживали.
Она поежилась. Еще немного, и небо над ними потемнеет.
— Тебя могут призвать в армию? — спросила она.
— А я не собираюсь этого ждать. Пойду в ВВС. Мне всегда хотелось летать, и теперь у меня может быть шанс.
Его глаза блестели. Казалось, в это мгновение он жил только надеждой на будущее приключение.
— Да, но это также шанс быть убитым или покалеченным.
Он пожал плечами:
— Приходится рисковать. Самые большие удовольствия всегда связаны с риском.
— Удовольствие? — Ди ошеломленно смотрела на него. — Смертельную опасность ты называешь удовольствием?
— Чем больше опасность, тем больше удовольствие.
— Ты уверен, что в жизни нет ничего более ценного, чем удовольствия?
— А что, есть? — искренне удивился он.
Ди не стала отвечать. Может, он и прав. Зачем грустить? Наслаждайся моментом, особенно если ты можешь вот так провести целый вечер, получая его внимание. Вряд ли он мог найти такое понимание у Сильвии. Его влечение к ней носило совсем иной характер, не имеющий ничего общего со сходством мыслей. А сегодняшний вечер был особенным, потому что Марк принадлежал только Ди…
