Не-ет!
Люси заставила себя шагнуть назад, чтобы увеличить расстояние между ними и собраться с силами.
— Меня не так зовут, — сбивчиво прибавила она.
— Нет? — Он достал что-то из кармана и протянул ей. — А если туфелька будет впору?
Он по-прежнему носит ее туфлю?
— Что происходит? — Люси не обращала внимания на туфлю. — Представление? Мне надоело притворяться Золушкой, мистер Харт.
— Вам известно, кто я?
— Мне сказал мистер Алисон. Вы Натаниэль Харт, владелец магазина.
— Я им управляю, а это не одно и то же.
— О! — Люси эта новость понравилась. Миллиардеры ей осточертели. — Я просто предположила…
— Большинство так предполагает.
— Ну, если имя соответствует… — начала она и увидела, как он едва заметно улыбнулся. Может быть, ей это показалось? — Что вам нужно, мистер Харт?
— Ничего. Считайте, что я — ваша добрая фея.
Она уставилась на него, но ничего не сказала.
— Я знаю, о чем вы думаете, — продолжил он.
— Могу вас заверить, понятия не имеете.
— Вы размышляете, почему у меня нет пышной юбки и крылышек.
— Поверьте, вам это не пойдет. Последуйте моему совету и ограничьтесь палочкой в тонкую полоску, — парировала она.
— Ну, я рад, что вы так считаете.
Его губы изогнулись в едва заметной улыбке, согревая, соблазняя и искушая. Улыбка вызвала в теле Люси жар, остудить который можно только очень холодным и продолжительным душем. Люси обрадовалась, что Нат не догадывается, о чем она действительно думает.
— Компания «Гастингс и Харт» очень серьезно относится к тому, чтобы у всех были равные возможности при приеме на работу, — заметил Нат.
— В наш просвещенный век мы должны принимать на работу всех добрых фей, которых сумеем найти, — согласилась Люси, решительно противясь искушению броситься в объятия Ната и побудить его вольничать со своей волшебной палочкой.
Вместо этого она сжала губы и сказала себе, что улыбка ничего не значит. Улыбаться может каждый. Это легко. Нужно просто растянуть губы…
Однако улыбка Ната была очень хороша. Улыбались не только губы, но и глаза, теплый взгляд проникал глубоко в ее душу, лишая воли.
— Я полагаю, самый главный на празднике жизни — Санта-Клаус. Вы можете взять на эту должность женщину? — спросила она с ноткой отчаяния в голосе.
В глазах мужчины вспыхнули серебристые искорки. Они не являлись отражениями огоньков на рождественских декорациях, а были присущи только ему. Все лицо Ната было вовлечено в улыбку. И хотя улыбку эту нельзя было назвать красивой, она была более чем опасной.
