— Уберите ногу и отойдите назад. Я выйду на веранду.
— Но ведь, если я уберу ногу, вы можете закрыть дверь.
— Да, могу. Это весьма привлекательный вариант, мой юный Марк. Вы что, оставили свои хорошие манеры в Голден Лод?
Маркус неохотно убрал ногу и сделал несколько шагов назад, раскинув при этом руки с раскрытыми ладонями, как бы демонстрируя, что у него нет оружия. Только после этого Ру расслабилась и отпустила дверь.
— А вы очень осторожны, — заметил Маркус с легкой улыбкой. — Я не грабитель, честное слово.
— Иначе нельзя, — буркнула Ру. — Вы же не станете отрицать, что появились здесь, как злодей из старого кинофильма. А точнее, из плохого старого кинофильма. Вы что, вообразили себя знаменитым киноактером? — Она вышла на широкую веранду, уселась в одно из кованых кресел, а Маркусу указала на другое. Некоторое время Ру внимательно рассматривала черты его лица. — Извините меня, но вы совершенно не похожи на Джона.
— А я и не обязан быть похожим на него, — парировал Маркус Грэм.
— И гораздо старше, чем я предполагала. Да и значительно выше.
— Жаль, что не могу ответить вам тем же комплиментом.
Ру улыбнулась, стараясь скрыть свою тревогу. Наверное, ей следовало запереть дверь, когда была такая возможность, но раз уж она этого не сделала, то надо попытаться хоть как-то разрядить обстановку. На самом деле он ничем не угрожал ей, кроме как своим присутствием. Ру всегда инстинктивно избегала мужчин подобного рода, что свидетельствовало о наличии у нее здравого смысла.
— Знаете, я представляла себе вас этаким зеленым юнцом, лет двадцати, с коротко остриженными волосами… в ухе серьга в виде свастики…
— А оказалось, что я на добрых десять лет старше, — язвительно заметил Маркус. — И прежде чем вы начнете высказывать свои следующие подозрения, хочу сразу предупредить, что я в действительности пасынок Джона Париша, и этим объясняется отсутствие фамильного сходства и мой относительно большой возраст. Не знаю, с чего вы взяли, мисс Тревэлин, что я сын Джона Париша.
— Но он всегда говорил о вас как о сыне. Возможно, он испытывает к вам отцовские чувства.
— Боже упаси. Я многое могу простить Джону, но всегда пресекал любые попытки проявления отцовских чувств. Ладно, хватит об этом… Может быть, вы все-таки скажете мне, что происходит?
— Могу задать вам тот же вопрос. Я знаю только, что десять дней назад Джон вылетел в Голден Лод, чтобы решить какие-то проблемы, связанные с поместьем. Должен был вернуться не позднее вторника, поэтому я, естественно, волнуюсь.
