Джейн чувствовала на себе пристальный взгляд Фрэнка, но смотрела не на него: рвущиеся из глубины души откровения было легче произносить, глядя на розовеющую утреннюю зарю.
— Меня еще долго преследовали кошмары, но когда я просыпалась и видела над собой не белый потолок, а кусочек неба, то сразу понимала, что я — дома, и успокаивалась.
Фрэнк жадно ловил каждое слово.
— Филлис, мой врач, вселяла в меня веру и надежду. Уверяла, что силы вернутся ко мне и я стану полноценным человеком. Она говорила, что моя болезнь — это враг, и я могу победить его, только мобилизовав волю и характер. И я боролась, превозмогая страх и боль. А когда я смотрела в это небо над собой, мне казалось, будто сама природа становится моим союзником.
— Ты героическая женщина, Джейн Ренкли! — с чувством произнес Фрэнк.
Джейн тронула теплота и искренность этих слов.
— Спасибо тебе, — горячо продолжал он. — Спасибо за откровенность и понимание, в нашем сумасшедшем мире они встречаются очень редко. Теперь я понял: ты не просто жалела меня, щадя мое самолюбие, ты сопереживала. А это — особенно ценный дар. Твоя душевная деликатность и чуткость — как бы поточнее сказать? — что-то вроде целебного бальзама, врачующего душу.
— Не преувеличивай, Фрэнк. Не могла же я пройти мимо…
— Я представляю, как ты страдала. Когда я очнулся в какой-то паршивой больничке под Анживой, и Жозе Орланду, правительственный агент, который помог мне выбраться из той заварушки, сказал, что опасность миновала, я не поверил. Думал, мне это снится.
— Да, сны могут быть и страшными, — заметила Джейн. — Если бы Филлис не поклялась, что наступит час и я снова сяду на лошадь, наверное, мой разум помутился бы.
— Иногда мне кажется, что я схожу с ума, — так цепко держит меня прошлое. — Его голос дрожал от волнения. Но порою вдруг просыпается надежда, что в один прекрасный день оно отпустит меня. А бывает, мне думается, что я мог бы жить с этим грузом воспоминания… если бы… — наступила долгая пауза, — …если бы я не чувствовал себя таким беспомощным… — обреченно прошептал Фрэнк.
Джейн едва сдерживала слезы. Фрэнк замолчал. Они долго сидели, не разговаривая, пока Джейн не убедилась, что обрушившийся на Фрэнка мучительный кошмар рассеялся. Не без моего участия, подумала она с легкой гордостью.
Интересно, размышлял Фрэнк, существует ли какая-нибудь связь между улучшением моего самочувствия и изменившимся ко мне отношением Джейн?
Он твердо знал, что не станет больше притворяться озлобленным чудищем, ломать недостойную комедию и отталкивать от себя прелестную девушку.
