Кэрол обернулась к нему.
— Стоило ли вас беспокоить? Для этого не было никаких причин. Вы так сладко спали, а я накануне вела себя дура дурой.
Внезапно все надежды, разлетевшиеся вдребезги за последние двадцать четыре часа, воскресли вновь. У нее больше не было сил притворяться.
— Я верила… Мне казалось, что после этих похорон все пойдет по-другому. Я чувствовала себя в безопасности.
— Да, я спал сладко… — Энтони не добавил, что впервые за много лет его сон не посещали кошмары. Он исповедался Кэрол во всех своих проступках, во всех грехах, и та отпустила их ему скопом. Она не ждала от него совершенства. Казалось, ей больше по душе честность.
— Кроме того, что бы смогли сделать вы или Роберт? — продолжила она. — Мимо меня и муха бы не пролетела. Я заподозрила, что у шофера этой машины могут быть дурные намерения, сразу же, как только увидела ее. И выбирала безопасное место в каждом квартале, пока «фордик» не свернул за угол… — Она судорожно сглотнула. Казалось, горло распухло, не оставив прохода воздуху. — Пока он не…
— Кэрол… — падре шагнул к ней, опустился на колени и взял у нее из рук забытое яблоко.
— Извините. — Слезы наполняли ее глаза. — Я не знаю, что со мной.
— Не знаете? — Он прижал Кэрол к себе. — Этим утром вы могли умереть.
— И умерла бы. — У нее не было желания спорить. — Если бы краем глаза не увидела приближающуюся машину и если бы к тому времени, когда он выпустил в меня вторую очередь, не лежала за очень удобными для укрытия ступеньками крыльца.
— Значит, стрелок был вовсе не паршивый?
— Он очень старался, но машина двигалась быстро, а я еще быстрее.
Он погладил Кэрол по голове.
— Вы отчаянно смелая.
— Нет. Просто я боялась умереть. Боялась, что вы так и не узнаете, что я думала о вас. Я всегда знала, что умру молодой. Никогда не верила, что не успею связать концы с концами. Но их осталось слишком много, этих несвязанных концов.
— Я знал, что вы думаете обо мне. — Он искал слова поубедительнее. — Мы стали хорошими друзьями.
— Но я вам не друг, Энтони. — Она слегка отодвинулась, чтобы видеть его лицо. — У меня есть друзья. Я играю с ними в покер на интерес или в субботу вечером хожу в кино.
— А я не играю даже в лото.
— Вы знаете, о чем я говорю.
Энтони почувствовал себя в ловушке. Впрочем, не знал ли он об этом заранее, привезя ее сюда, где им предстояло быть наедине? И все же привез. Не потому что она была ему другом. Просто он заботился о ней так, как никогда ни о ком не заботился после Клементины.
