Кэти играла с таким напряжением, так долго изучала позицию перед каждым ходом, что Колт не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее:
— Вы разрабатываете стратегию или пытаетесь передвинуть шашки с помощью телекинеза?
— Я думаю.
— Ваша сосредоточенность вызывает у меня жажду. Я хочу еще чаю. Она вздернула голову:
— Я принесу.
Он остановил ее поднятой ладонью:
— Нет. Вы обдумывайте ваш следующий ход. Я сам принесу чай. Я даже принесу еще один стакан, лишь бы вы, наконец, решились сделать ход.
Когда Колт вернулся, она как раз собиралась забрать его дамку.
— Значит, пока я хожу, вы тут жульничаете?
— Я не жульничаю, — возмущенно возразила она.
— Нет, жульничаете. Когда я выходил из комнаты, эта дамка стояла вот здесь… — он нарочно переставил шашки с преимуществом в свою пользу, — а ваши — вот здесь.
— Нет, они стояли вот так, — она вернула шашки в прежнее положение.
— Нет, вот так. Правда, Эван? — кивнул он к младенцу, который в ответ произнес что-то протяжное. — Вот видите, — обрадовался Колт.
— Позор вам, Колт Гаррет, вы заставляете невинное дитя лгать.
Колт громко рассмеялся и смешал шашки на доске. Кэти тоже засмеялась и шлепнула его по рукам. Какое-то мгновение они сидели и, улыбаясь, смотрели друг другу в глаза.
— Ну, — сказал он, неловко поднимаясь, — полагаю, это называется ничьей.
— Я тоже так считаю. Надо еще выкупать Эвана перед последним кормлением. Благодарю за игру, даже несмотря на то, что вы жульничали, — добавила она шутливо.
Как только Кэти исчезла, Колт вздохнул и шлепнулся в любимое кресло.
Где же, черт побери, эта Наташа Паркер?
Кэти наклонилась над детской ванночкой, осторожно промывая волосики на головке Эвана. После этого странного вечера она никак не могла упокоится. И все из-за нескольких минут за шашками, когда они смеялись и веселились, как давние друзья.
— Он — прекрасный человек, Эван, хотя, возможно, не хочет, чтобы мы так о нем думали. — Ей было очень важно сохранить дистанцию между ними. Жизнь под одной крышей, еда за одним столом, постоянные встречи в холле — все это уже нехорошо. Если она позволит своему одинокому сердцу слиться с воображением, то начнет сходить с ума по человеку, который только и мечтает поскорее от нее избавиться.
Малыш что-то лепетал и обрызгивал ее водой. Кэти вспомнила слова Колта о том, чтобы она не привязывалась к ребенку.
Она вытерла и одела малыша, а потом поцеловала его крошечные пальчики и макушку с истинно материнской любовью. Как могла мать отказаться от такого прелестного малыша?
