— Некоторые грубые ковбои иногда куда-то отлучаются, а дитя плачет. — Неодобрительно покачав головой, Куки сложил на животе руки.
— А еще он кормит малыша картофельным пюре, которое специально для него готовит, — заговорщицки прошептал ей Колт. — Если мы будем оставлять Эвана с ним слишком надолго, то у них у обоих будут одинаковые животы. Кэти с улыбкой обвела глазами живот кока: — Только пусть пообещает, что не сделает на животике Эвана татуировку.
Задорные слова вырвались у нее сами собой, и Кэти тут же испугалась: не обидела ли она доброго старого кока?
Пару секунд оба мужчины изумленно смотрели на нее, потом взглянули друг на друга и чуть не попадали с кресел от хохота.
— Говорил же я тебе, что она нам годится, — еле выговорил Куки.
А Колт с улыбкой посмотрел на нее.
И тут Кэти по-настоящему испугалась. Что-то уж слишком хорошо она почувствовала себя в доме Колта Гаррета. Это не к добру!
От плача Эвана Кэти подскочила в кровати. Набросив халат, она понеслась в детскую. Сегодня ночью она снова спала не более двух часов. Со времени ее приезда Эван почти не давал ей спать из-за колик в животе.
Неудивительно, что Колт так устал. Наверное, только поэтому он согласился жениться на ней.
Кэти взяла орущего ребенка на руки и бросилась в кухню за бутылочкой. Но малыш от бутылочки отказался. Чтобы не разбудить весь дом, она с ребенком тихо выскользнула во двор.
Полная луна ярким светом заливала лужайку. Кэти ходила взад и вперед по двору, укачивая и похлопывая малыша, ожидая, когда у него пройдет приступ колик. Но каждый раз, когда ей казалось, что боль прошла, малыш успокоился, и она направлялась к дому, крик начинался снова. Она не знала, чем помочь ему, и от этого у нее разрывалось сердце.
— Бедный маленький человечек, — тихо приговаривала она, вглядываясь в его искаженное личико. — Так больно мальчику.
Кэти захватила с собой одеяло и теперь закутала в него усталое тельце.
Задняя дверь дома открылась, и в проеме появился Колт. Тихо закрыв за собой дверь, он направился к Кэти и Эвану. Сердце Кэти затрепетало. С голой грудью и босыми ногами он казался ей слишком сексуальным.
— У малыша опять болит живот? — раздался в ночной тишине его тихий баритон.
Она кивнула. И словно в доказательство, плач Эвана перешел в крик.
— Ему совсем скверно, — Кэти положила малыша на спинку и нежно погладила напряженный животик. Младенец засучил ножонками, и вопль перешел в нервное хныканье.
