— Нет.
Почему, почему он не скажет, что у него на сердце, не утешит ее, не поговорит с ней по душам? Ведь она так отчаянно нуждается в этом!
Она стояла в дверях гостиной, освещенная сзади светом из кухни. Словно Мадонна Рафаэля в темной раме. Ему физически больно было видеть ее: такую любимую, такую сильную и все же одинокую… Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ней, растопить ледяные оковы, сковавшие ее сердце.
Не в силах сдержать себя, он шагнул к ней, но остановился в двух шагах от нее и, взглянув в ее бледное измученное лицо, почувствовал, что у него разрывается сердце.
— Я не знаю, чем тебе помочь…
Слабая улыбка появилась на ее нежных губах.
— Все в порядке, Джерри. Мне не нужна твоя волшебная палочка. Со мной все в порядке.
— Я знаю, — охрипшим голосом произнес он. Теперь она была женщиной — достаточно сильной, чтобы справиться со своими страданиями. — Но мне все же хочется тебе помочь.
— Я знаю, ты можешь. Ты не был бы Джерри, если бы не мог.
— Я сделаю все, чтобы у тебя была Мелани! — выпалил он и вздрогнул, когда она побледнела как мел, услышав это имя. — Прости, Анна, черт побери…
Едва заметный кивок заставил его умолкнуть на полуслове. Глупые, бессмысленные слова чуть не сломали стену человеческого терпения.
— С Мелани все в порядке, и у нее есть семья. А я лишь смогу видеться с ней изредка и смотреть, как она растет. Я буду ее тетей Анной. — Она закрыла глаза, судорожно глотнув воздух открытым ртом. Затем облизала языком пересохшие губы. — В мире есть гораздо более тяжелые страдания, чем эти. Я смогу с этим справиться. Я выживу…
Он услышал прощание в ее невысказанных словах, и боль пронзила его.
— Я понимаю. — И теперь единственное, что он мог сделать, — это отпустить ее, освободив от чувства вины. И он сделает это, даже если это его убьет. — Но если тебе что-то будет нужно… что-нибудь… я буду с тобой. Всегда.
— Я знаю, — прошептала она.
Он видел, как она сглотнула комок в горле, и желание отогнать от нее боль захлестнуло его с головой, как стремительный поток.
— Я знаю, что не имею права просить тебя об этом…
— Проси, — сказал он прерывистым голосом, протянув к ней руки, желая дай ей все, что угодно, не важно, чего бы это стоило ему.
Ресницы ее поднялись, в глазах блеснули слезы, и она взглянула на него с мольбой. «Помоги мне», — говорили ее глаза. И она сделала к нему шаг, другой.
Он обнял руками ее лицо. Она была здесь, здесь… и он наклонил к ней голову, ощутив радость и муку. Он ощутил ее слезы на своих губах, когда ее целовал, чувствовал прикосновения ее рук. И он понял, что это была не просто потребность в человеческом контакте. Он был нужен ей.
