— В том-то и дело, что не сообщил! — вмешался в беседу Мильхау. — Полиция сегодня все выяснила, допросив костюмершу. К тому времени, когда Ингелоу добрался до артистической Ванды, она уже была полностью одета и там торчала целая толпа людей — ее агенты по связи с прессой, несколько парней из моей конторы, гримерши и т. д. Она сильно волновалась из-за своего манто — ведь его не доставили к обещанному времени, — и у Ингелоу не было просто возможности поговорить с ней обо всем наедине. Ему быстренько наложили на лицо этот страшный грим мертвеца. Все полагали, что он — один из друзей Ванды, играющих сегодня роль Владимира, но никто его не знал и никто не обращал на него ни малейшего внимания. Вы же знаете, что творится на сцене в день премьеры — настоящий Содом!
— У Ванды, таким образом, были все основания надеяться, что он подписал новое завещание, по которому все состояние досталось ей, — настойчиво уверяла Базиль Марго. — Поэтому она и убила его. Ведь все так просто.
— Допустим, — сказал Базиль, — но из двух мотивов ваш звучит более солидно.
— Разве мотив должен быть солидным?
— Необязательно.
— Тогда это дело рук Ванды. — Ее белесые глаза остановились на глазах Базиля. — Доктор Уиллинг, я могу поклясться. Убийца — Ванда. Все на сцене видели, как Джон входил в альков. Он был живой, и в алькове никого не было. Двери не открывались до начала спектакля, когда был поднят занавес. Только трое приближались к Джону — Ванда, Родней Тейт и Леонард Мартин. Ни тот, ни другой имели мотива для убийства Джона, они даже не знали его в лицо. Я познакомила Джона с Вандой всего за несколько месяцев до его отъезда в Панаму. Он возвратился оттуда всего три дня назад и вчера вечером впервые пришел в театр. Только Ванда могла его убить — либо потому, что была уверена в окончательном оформлении нового завещания, по которому она получала все, или потому, что предчувствовала его намерение примириться со мной и уйти от нее, так как она ему надоела.
— Может быть, из-за обеих причин вместе?
— Не знаю. Думаю, что достаточно и одной.
— Мог ли кто-нибудь слышать ваш разговор в коридоре?
— Конечно нет.
— В таком случае мы не располагаем никакими другими свидетельствами о состоявшемся между вами примирении, кроме вашего честного слова. Вполне возможно, что Ингелоу отказался вернуться к вам, вы вошли в альков, подождали его там, тихо прикончили его перед самым поднятием занавеса, когда он уже лежал в кровати, зная заранее, что если он останется жив, то непременно подпишет новое завещание, по которому Ванда Морли получала все деньги, а вы — ничего, или почти ничего, если не считать ту сумму, которая оговорена условиями бракоразводного процесса.
