— Предупреждение… но кому?
— Не знаю. Просто так… промелькнула мысль…
У последнего из пяти свидетелей, с которыми в этот вечер беседовали Базиль и инспектор Фойл, был несколько агрессивный вид. Его похожая на пулю голова была слишком мала для такой мощной выдающейся вперед глотки, сильных мускулистых предплечий, полных запястий, которые он демонстрировал благодаря своей рубашке с короткими рукавами и расстегнутому вороту. Его рыжеватая шевелюра казалась мохнатой шапкой. Карие, с красными прожилками глаза светились лукавством и дерзостью.
— Так вы и есть доктор Уиллинг, психиатр по специальности? — спросил он.
— Да.
— Тогда, может, вы поможете мне с моей пьесой. Я пишу о нимфоманах и хотел бы узнать…
— Мы находимся здесь, — перебил его хриплым, усталым тоном инспектор Фойл, — для того, чтобы расследовать убийство. Ваше полное имя — Дерек Адеан, и вы являетесь актером.
— Это мое сценическое имя. Настоящее мое имя — Даниэль Абелаан, но оно слишком длинно для световой рекламы.
Базиль подумал, действительно ли длина фамилии стада единственной причиной, из-за которой сменил ее тевтонский владелец. Его пулеобразная голова говорила о том, что в его жилах течет прусская кровь, и Адеан, кроме того, обладал типично прусской, лишенной воображения бесчувственностью по отношению к окружающим его людям. Он начал беседу с инспектором Фойлом не с той ноты и, не осознав собственной оплошности, продолжал в том же духе.
— По сути дела, я не актер, — нагловато заявил он, — я просто временно занимаюсь этой профессией, пока не найду продюсера для собственной пьесы. Первый ее акт происходит в салуне, неподалеку от морского побережья…
Фойл вновь его перебил.
— Мы еще поговорим о Вашей пьесе.
— Конечно, когда только пожелаете.
В голосе Адеана звучала неприкрытая ирония.
— Насколько мне известно, вы играли роль одного из слуг, которые сидели за столиком для домино?
— Так точно. Я играл роль Никиты, одного из слуг Владимира.
— И вы видели Владимира, когда он проходил по сцене к алькову и входил в него до поднятия занавеса?
— Угу.
Быстрые, бегающие глазки Адеана следили за мухой, которая все еще совершала круги и пикировала вниз, на нож, лежавший на столе. Ее прозрачные крылышки сложились, и муха приземлилась на ручку скальпеля. Инспектор снова ее отогнал. Она вновь сердито зажужжала и взмыла вверх. Но не улетела далеко. Сделав два круга над их головами, она опять села на ручку ножа.
— А теперь расскажите нам, что случилось, — спросил его Фойл.
