— Ну и вы почувствовали пульс?
— Не знаю! Черт побери, я ведь не доктор! Я, конечно, прошел краткосрочные медицинские курсы, как и все остальные, но я не в состоянии ни найти пульс, ни измерить давление, уверяю вас. Я просто «сыграл», что определяю частоту его пульса. Вообще-то я его не почувствовал.
— Вам не следовало поднимать его руку, — сказал Базиль, — легче найти пульс у человека, когда рука его лежит или свисает с кровати. Была ли его рука тяжелой, как у мертвеца
— Нет, она была расслаблена. Но она и должна быть Слабой, безвольной. Этого требует роль.
— Но она не была одеревенелой?
— Нет, что вы!
— А кожа была теплой?
— Да.
— Что случилось потом?
— Я поднял его правое веко. Ну, как это обычно делают доктора.
— И тем не менее вы не можете сказать, был он жив или нет! — саркастически заметил Фойл.
— Трудно определить, жив человек или уже мертв, когда он находится на грани смерти, — напомнил Базиль инспектору. — Даже опытные доктора, обнаруживающие все признаки смерти, в такие минуты могут допустить ошибку. Скажите, мистер Тейт, двигалось ли глазное яблоко? Расширился ли зрачок?
— Не знаю, не скажу. Я твердо помню, что он изо всех сил старался лежать как можно тише и неподвижнее.
— Ну и что произошло потом?
— Я попросил принести горячей воды и сделал вид, что выписываю рецепт. Затем я открыл хирургическую сумку, вытащил оттуда тот зонд, которым, как вы мне объяснили, настоящий хирург воспользовался бы на моем месте, отвернул стеганое одеяло до ключицы и стал играть сцену «извлечения пули из его шеи». Затем я наложил тампон на то место, где по разработанному сценарию должна находиться рана, — просто кусочек марли, на повязку. В этот момент я вышел из алькова, чтобы посоветоваться с Гречем, что нам делать. Через несколько минут я вернулся к раненому с кувшином горячей воды и с тем лекарством, за которым посылал слугу, сделал вид, что промываю рану, и наложил более плотный тампон. Потом я немного посуетился возле него, пощупал снова его пульс, сделал вид, что вливаю несколько капель лекарства в рот, прошел по сцене, подошел к ее правому краю и громко объявил, что пациент мертв.
— По сцене, к ее правому краю? — уточнил Фойл.
— Да, я подошел к самой рампе, — продолжал рассказывать Род.
— Направо — это значит «направо» на сцене, когда я стою перед зрительным залом. Для зрителей это означает «налево».
— Естественно, — улыбнулся Базиль. — После этого вы подходили еще раз к Владимиру?
