— И убийц? — улыбнулся Хатчинс, но язвительной улыбкой. — Теперь вы понимаете, почему мне не нравится идея возобновления «Федоры». Как бы там ни было, я побоялся бы сыграть роль Владимира!
— Насколько я понимаю, роль Владимира будет играть актер из другой труппы, — сказал Базиль. — Это должно ликвидировать любые мотивы для повторного убийства, и кроме того, такое повторение будет связано для убийцы с большим риском.
— Да, все это звучит вполне убедительно, но все равно я против такой идеи. Молва утверждает, что мы, актеры отличаемся суеверием. Но что можно поделать с самим собой, если во многом наш успех зависит от случая? Нельзя заранее предугадать, удастся ли пьеса, будет ли ей сопутствовать продолжительный успех после удачной премьеры. Все это — типичная азартная игра, и у всех у нас психология игроков.
Базиль решил про себя, что представилась возможность задать еще один вопрос, как бы случайно, ненароком, не придавая ему видимого значения.
— Тем более странно, что Мильхау намерен продолжать постановку «Федоры» в этом сезоне, — сказал он самым безразличным тоном. — Насколько я могу судить по первому акту, в этой пьесе нет ничего такого, что может понравиться современной публике. Как вы думаете, почему ему в голову пришла такая идея?
— Мне кажется, что все дело в Ванде. Ей захотелось сыграть главную роль, — ответил Хатчинс так, как будто этот вопрос не имел абсолютно никакого значения. — Я не знаю, почему эта идея пришла ей в голову. Но я не могу согласиться с вами, что эта пьеса — мертворожденное дитя. Мне кажется, что у нее больше жизненной силы, чем у некоторых современных пьес, набитых аморфной чушью. — Он прервал свою речь улыбкой. — Хотя вряд ли чушь может быть аморфной.
Его взгляд упал на шляпу Базиля, лежавшую на кровати.
— Как вы называете этот предмет?
— Серая фетровая шляпа.
— Так. А еще как?
— Мягкая фетровая шляпа.
— А еще как?
Базиль, догадавшись наконец, рассмеялся:
— Федора![2]
— Вот именно. Теперь у вас есть какое-то представление о том, как вначале была популярна эта пьеса. А если бы видели Бернар в роли Федоры, то тогда бы у вас не осталось никаких сомнений на этот счет.
— Простите, это вы рассказали Ванде Морли анекдот об Эдуарде VII, который играл роль Владимира в «Федоре»?
— Да, я. — Лицо Хатчинса посерьезнело. — Об этой истории где-то слышал Леонард Мартин, и однажды на репетиции он спросил меня, правда все это или же актерская выдумка. Ванда слышала наш разговор и попросила нас рассказать ей об этом занятном случае поподробнее. Возможно, именно поэтому ей пришла в голову идея пригласить Ингелоу на роль Владимира. Я хотел бы, чтобы вы переубедили Сэма Мильхау и заставили бы его отказаться от возобновления спектакля «Федора». Но знаете, почему он на этом настаивает?
