ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
Как я научился грамот, и на каком году - не припомню. Всего вероятнее, что азбуке и складам научила меня сестра по буквам на картонных квадратиках, которые я складывал и раскладывал.
К этому времени две старые девицы Ильины, сестры ,,ученого моряка", славившегося своим каким-то изобретением по устройству пловучих маяков, открыли в Николаеве детскую школу, под названием "Детский сад".
Сначала он хотели принимать только девочек, но мама ездила к ним и они согласились, чтобы я, вместе с сестрой, также посещал их школу.
Всю зиму я был там единственным "учеником" среди целой стаи более меня взрослых "учениц".
С ними было очень весело, хотя ни одна из них мне не нравилась так, как нравились мне, например, "кузина Маня" или "новая тетя Лиза".
Во время рекреации, под наблюдением наставницы, устраивались разные игры, водились хороводы, пелись хором песни.
Особенно оживленно всегда проходила игра в "кошку-мышку".
Меня девочки тормошили ужасно. В качестве "кота" заганивали до того, что я садился в кругу на пол и не хотел больше никого ловить.
Тогда они все кидались ко мне, тащили из круга и говорили, что "мыши кота хоронят".
Всегда было весело и я, отчасти даже горделиво, старался быть на высоте своего исключительного положения.
Чему нас там учили - не очень припоминаю, помню только, что арифметику учили "по палочкам", которые раскладывали на столе и потом считали, то откладывая, то прикладывая по несколько палочек. Еще что-то мы изучали на кубиках, разноцветных шариках и картонных фигурах.
Сестры Ильины принимали в свою школу только малолетних и были пионерами, так называемой, "фребелевской" системы преподавания.
На следующую зиму я, опять таки, был единственным учеником в "пансионе г-жи Субботиной", где все ученицы были постарше не только меня, но и сестры.
Сюда мама нас устроила приходящими, главным образом, ради французского языка и грамматики, которые преподавала сама же Субботина, русская, но долго жившая заграницей. Муж ее служил где-то в посольстве и умер; она же была родом из Николаева.
Здесь мои соученицы совсем меня забаловали: угощали пирожками, конфектами; каждая хотела, чтобы я, за уроком, "посидел" подле нее.
В этом ,,пансионе для девиц" мы оставались недолго, только до весны, так как к лету, прямо из Франции, пароходом через Марсель и Одессу, должна была прибыть к нам в дом француженка-гувернантка, не говорящая по-русски.
Это ожидание было огромным событием в нашей детской жизни. О нем много говорили и домашние.
