— Здесь новые участки раздают, — сказал он. — Все деловые люди города строятся, подальше от городского шума и от глаз государства. Поезжай-ка, Санек, тише. Сейчас будет нужный нам дом.
Чума сбросил газ. Почти одновременно кончились забор и сад. Сразу за нефтебазой раскинулся пустырь с одиноко торчащей посередине водонапорной башней. Еще дальше поля и сады. По другую сторону от дороги вместо фруктовых деревьев тянулся теперь высокий кирпичный забор с проемами в нем в виде арок, в которые были вставлены железные прутья. Сквозь них и молодые топольки невдалеке виднелся дом, представлявший из себя груду нагроможденных друг на друга строений; за ним еще дома.
— А вот и наш особнячок, — объявил Валера и указал на возникший за окном серый, недавно оштукатуренный забор.
— Этот?! — воскликнул Чума?
Мы с Настей пригнулись, чтобы разглядеть окончание абсолютно гладкой стены метров пяти высотой, за которой не видно было даже крыши дома. Я никогда не был ни в тюрьме, ни в сумасшедшем доме, но думаю, подобные учреждения обносят именно такими стенами. Мелькнувшие за окном огромные железные ворота, в которые свободно мог бы въехать паровоз, но которые он ни за что не смог бы вышибить, так же не оставляли шансов проникнуть в дом.
— Да какой же это особняк, — не удержался я от сарказма. — Это не особняк, а крепость, и чтобы решиться на ее штурм, нужно быть психопатом. Ты из их числа, толстячок?
Валера резко повернулся ко мне. На его жирных губах блуждала ядовитая усмешка.
— А ты как хотел? — спросил он издевательски. — Чтобы я за тридцать тысяч баксов отправил вас в сарай велосипед выкрасть? — Толстяк оглядел нас суровым взглядом. — Нет, дорогие мои, за такие бабки потрудиться нужно. И вот еще что: если из вас хоть кто-то еще раз закапризничает, я живо лишу вас заработка и отправлю за решетку. Или вы уже забыли об убитом вами парне?
Толстяк показал зубы, и я притих. Я вдруг явственно увидел вот такую же стену, колючую проволоку поверху нее, вышки с часовыми и собак. И тут я понял: сколько бы я не артачился, сколько бы не кокетничал, относительно того приму ли я предложение Валеры или нет, в итоге я сделаю, так как он хочет.
Толстяк повернулся и приказал Чуме:
— На развилке свернешь направо, — затем, чтобы ободрить нас, уже миролюбиво произнес: — Да вы не тушуйтесь, ребята. У меня есть отличный план, и я вам скоро его изложу.
Невдалеке, чуть в стороне за могучими деревьями виднелись этажные дома. Асфальтовая дорога сворачивала к ним, мы свернули на заброшенную грунтовую, ведущую в ложбинку, проехали по ней метров пятьдесят и остановились у железнодорожного полотна, невидимые со стороны главной дороги. Толстяк выкарабкался из машины, открыл свой баул и вытащил из него четыре черные рабочие куртки, четверо штанов и бросил их на сиденье.
