Недостаток места мешает мне привести рассказы Евгении Гинзбург, Тамары Петкевич, Ольги Шатуновской, как лагерная сволочь добивалась их благосклонности и с каким риском для жизни связано было сопротивление. Во всех трех случаях сволочь была нееврейской, и та сволочь, которая, с благословения начальства, добивала недобитых "троцкистов", тоже не была еврейской. Еврейская Молдаванка осталась только в рассказах Бабеля. Евреи-бандиты исчезли. Может быть, по той же причине, почему евреи перестали попадать в стрелковые роты (в Первую мировую войну - попадали). Комплектование бандитского мира и пехоты шло разными путями, но люди с высшим и даже средним образованием, так или иначе, получали другое направление. В одном случае стихийный отбор уголовного мира подхватывал второгодников, переростков, детдомовцев; в другом - сливки с маршевых рот снимали артиллеристы, связисты и т.п., а в стрелковые роты шел остаток, с образованием до 7 классов. Впрочем, в 1941 году в стрелки еще можно было попасть - добровольцем; я этот путь нашел. А вот евреев, попавших в законные воры, кажется, даже Солженицын, с его острым вниманием к еврейскому вопросу, не встречал. Я встретил одного, уже пожилого; он выглядел белой вороной. Тот страшный уголовный мир, который рисует Шаламов, - нееврейский. И спастись на Колыме можно было только, как Шаламов, - устроиться фельдшером.
В сознание Солженицына врезались три еврея-теневика (они и сегодня врезались в народную память, затмив всех прочих евреев). Три еврея, уже использованные в пьесе "Олень и шалашовка", теперь попали в центр главы "Евреи в лагерях ГУЛАГа", и к этому личному переживанию подобран Монблан фактов, очень разношерстных. Тут и Копелев, и Пинский. Хотя что общего с теневиками у Пинского, попавшего на инвалидный ОЛП и назначенного санинструктором за умение читать по-латыни? Что общего с ними у репрессированного профессора, назначенного счетоводом? Тут ведь были административные соображения. Вор смухлюет и сорвет лапу (взятку), а профессор побрезгует. Лагерное начальство считало контриков золотым фондом для подобных должностей и охотно шло навстречу интеллигентской солидарности. Другое дело - КВЧ. Культурным воспитанием занимались не интеллигенты.
Солженицын видит только этническую солидарность и просто не замечает интеллигентской. В моем опыте этническая солидарность царила только у прибалтов и западных украинцев, а у нас, зеков из "старого" Советского Союза, интеллигенция была своего рода субэтносом. Формировался этот субэтнос со времен Петровской реформы, отделившей европейски образованный слой от простонародья, и в лагере эта пропасть сохранилась. Я был принят, как свой, в группу интеллигентов, среди которых численно преобладали этнически русские. Лагерное простонародье нашей дружбы не понимало и толковало по-своему. У Лени Васильева находили нерусский тип лица, у Жени Федорова мать, приезжавшая на свидание, - брюнетка и т.п. Восприятие мандельштамовской "тоски по мировой культуре" как еврейской сохранилось и сегодня и поддерживается мифом о жидо-масонах, полумифической теорией этносов, евразийством. Но я вышел из лагеря с чувством нерушимой интеллигентской солидарности, пересекающей этнические границы. К сожалению, солидарность поддерживалась общим давлением режима и без внешнего давления оказалась ненадежной. Сегодня я предпочитаю говорить, что надеюсь на Дон-Кихотов.
