Тут его внимание привлек другой персонаж — немолодой воин, все еще в боевых доспехах и со следами битвы на теле.
— Это Мазей, — шепнул царю на ухо Евмен. Александр тоже что-то шепнул в ответ и вышел.
Он вернулся в лагерь, где все войско, построившееся в три ряда, и командиры, кто пеший, а кто верхом, встретили его овациями. Парменион, тоже раненный, скомандовал салют, и гетайры разом подняли копья, а педзетеры вскинули вверх огромные сариссы, которые столкнулись в воздухе с сухим стуком. Здесь же, выпятив грудь, стояли и товарищи царя. Кратер и Пердикка щеголяли полученными на поле боя ранами.
Царь направил Букефала на небольшой пригорок и с этой природной сцены обратился к солдатам со словами благодарности и поздравлением.
— Воины! — крикнул он, и тут же установилась полная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием последних пожаров. — Воины, еще лишь наступает вечер, а мы, как я и обещал, победили!
С одного конца лагеря до другого пронесся рев, и ритмические выкрики все громче и громче понеслись к самому небу:
Александрос! Александрос! Александрос!
— Я хочу поблагодарить наших друзей фессалийцев и тех македонских конников, которые подоспели с другого берега моря как раз вовремя, чтобы принять участие в сегодняшнем сражении и решить его исход. Мы ждали вас с нетерпением, воины!
Фессалийцы и македоняне из новых отрядов ответили овацией.
— Я также хочу поблагодарить наших союзников греков, которые выдержали удар справа. Я знаю, что это было нелегко!
Греки начали неистово колотить мечами в щиты.
— И теперь, — продолжил Александр, — вся Азия со всеми ее сокровищами и чудесами — наша. Нет предприятия, которое было бы нам не по плечу, нет чуда, которое мы не могли бы совершить, нет пределов, которых мы не сумели бы достичь. Я поведу вас на край света. Вы готовы следовать за мной, воины?
— Готовы, государь! — закричали они, потрясая копьями.
— Тогда выслушайте меня! Сейчас мы пойдем в Вавилон, чтобы увидеть самый великий и прекрасный город в мире. Там мы насладимся отдыхом после тяжких трудов. А потом… потом мы пойдем дальше и не остановимся, пока не доберемся до последнего Океана.
Налетел ветер. Всё усиливаясь, он поднял легкую пыль и волной пробежал по оперению шлемов. Казалось, этот ветер прилетел издалека и принес еле слышные, почти забытые голоса. Царь уловил ностальгию, охватившую его солдат в этот вечерний час, почуял он и тревогу, которую сам возбудил в них своими словами, и потому Александр добавил:
