– Госпожа, вы должны готовиться к церемонии. Поверьте, не стоит заставлять хранителей ждать. Сначала нужно совершить омовение, идите за мной.
Местная купальня пришлась мне по вкусу. Это был большой бассейн явно естественного происхождения. Вода благоухала каким-то приятным запахом и оказалась достаточно теплой. Местные обычаи я помнила еще по прошлому посещению, поэтому, не обращая внимания на прислужника, сбросила одежду и опустилась в источник. Какое блаженство! Кажется, что помолодела лет на десять.
Выйдя из воды, я оглянулась: моей одежды не было. Слуга накинул на меня какую-то белую простыню из легкого полотна и помог обтереться. Потом завернул в другой похожий кусок ткани. Мы вернулись в комнату. Он усадил меня перед туалетным столиком и занялся моей прической. Расчесал и уложил волосы, украсил их драгоценными камнями. Повесил на шею ожерелье.
Как странно: обычно сначала принято надевать наряд, а потом уже подбирать к нему украшения. Тем временем прислужник нацепил браслеты мне на руки и щиколотки. Я продолжала ждать, какое же платье подадут. А когда увидела его, возмущению не было предела. Сначала я даже не догадалась, что это платье, а не нижнее белье. Прозрачный кусочек материи доходил до середины бедер, при этом абсолютно ничего не скрывая.
– Ну, теперь вы готовы.
Я задохнулась от негодования:
– В этом я должна идти к хранителям на официальную церемонию?!!
Слуга кивнул:
– Таковы закон и обычай.
– Значит, надо менять обычаи. Я не стану гулять голой среди толпы мужиков!
– Это не мужики, а жрецы.
Я уселась обратно в кресло:
– Не пойду никуда. Верните хотя бы нижнее белье!
– Госпожа, не задерживайте обряд. Вас ждут почтеннейшие мужи нашего мира.
Я вновь огрызнулась:
– Не могу предстать перед почтеннейшими в чем мать родила.
Слуга вдруг зло зашипел на меня:
– Пока еще вы здесь никто и ничто. Будете вести себя так, как сейчас, в крайнем случае окажетесь чьей-нибудь прислугой. – Он нехорошо ухмыльнулся. – Это если очень повезет. Тогда будете говорить не «в чем мать родила», а «зачем меня мать родила».
Грубый тон прислужника возмутил. Такое обращение со мной не пройдет. Я вовсе не из тех женщин, которых можно безнаказанно оскорблять. Но сейчас нужно взять себя в руки.
Я сделала вдох, затем выдох. Все-таки во мне всегда жили две Елки. Одна – женщина своенравная, порой капризная и легкомысленная, а другая – боец и воин, умеющий принимать неизбежное и действовать по обстановке.
