Секретарь нервным движением поправил узел шейного платка.
— Я делал это только по требованию его светлости.
Само собой разумеется, что старый маркиз, известный скряга, страдавший подагрой, не давал ему таких распоряжений. Изабелла надеялась, что в этот момент ее жадный супруг держит ответ за свои прегрешения перед Создателем. Вообще-то в свое время Эдвард был обаятельным мужчиной, но возраст, болезнь и бесплодие жены превратили его в желчного черствого старика.
Услышав вкрадчивый стук в дверь кабинета, Изабелла вздохнула.
— Входите, Батлер. Я вас слушаю.
— Достопочтенный лорд Квентин Хойт прибыл, чтобы выразить соболезнования от имени своей семьи, миледи.
— Ну надо же, — промолвила вдова и, встав, оправила траурное платье. — Не прошло и трех месяцев, как эта семья собралась-таки делегировать к нам своего представителя из далекой Шотландии. Какой сюрприз!
Мейнард откашлялся. Изабелла с раздражением взглянула на него, и он вскинул подбородок, в который тут же уперлись края накрахмаленного воротничка.
— Насколько я знаю, миледи, его светлость находился в натянутых отношениях с этими шотландцами. Они претендовали на часть его состояния.
— Но у них на это имелись веские причины. В этой семье много детей, на воспитание которых требуются деньги.
А Эдварду нужно было только одно — побольше портвейна.
— Я прекрасно понимаю их логику. Надеюсь, что наследник титула, новый маркиз Белден, не прячет под одеждой кинжал или палаш.
— Новоиспеченный маркиз и его наследник находятся сейчас в Шотландии, — пояснил Батлер. — Лорд Квентин — младший, четвертый, сын в его семье, где всего десять детей. Он прибыл в Лондон по делам.
Изабелла все это знала. Но она находилась в дурном расположении духа и считала, что имеет право немного поворчать. В конце концов, она была вдовой, носившей траур, то есть женщиной, которая спит одна в холодной постели и не выезжает в свет.
Ей, тридцатитрехлетней красавице, это казалось несправедливым, и поэтому она развлекала себя как могла. Впрочем, Изабелла считала дурным тоном срывать свое зло на слугах.
Следуя за Батлером, она слышала, как ее каблучки громким эхом отдаются в пустынных коридорах городского дома. Теперь все это принадлежало ей. Изабелла была, пожалуй, самой богатой женщиной в Лондоне и, что немаловажно, сама могла распоряжаться своей судьбой и состоянием. Ей было непривычно сознавать это. В течение многих лет Эдвард держал ее в ежовых рукавицах.
Ее муж никогда не допускал в дом дальних родственников. Изабелла не знала, чем он при этом руководствовался. Может быть, кроме снобизма, существовали другие причины его нежелания общаться с ними.
