Что за мощь красоты, что за последнее, отчаяннее усилие удержать уходящее перед зимой великолепие красок!
Стоит ветру всколыхнуть кроны, в чащобе становит светлее, листья порхают, как райские пташки, ложа! на мох посреди пожухлых трав. Пышные плети хмеля, кудрявого, усыпанного созвездиями мягких шишек, шелестом тянутся к солнцу, оплетая стволы, прильну» к ветвям. И его жесткие листья, подобно всему окружающему, тоже наливаются горячими красками осени.
Дерева-колоссы в ярких нарядах залиты золотисто-алым сиянием солнечных лучей, они шумят тихо и величаво, разнося окрест шепот надежды и мечтаний.
Бор — как огромная армия под властью дубов-великанов, бор — словно неисчислимое множество живых душ, и каждая ощущает себя могучей и беспечной, наделенная поддержкой неисчислимых собратьев. Бор живет в шепоте собственных сказок, легенд и преданий. Порой он тоскует, мечтает, порой гневается. Здесь общая тоска, общая радость, общие тревоги…
Величественный, могучий бор… Майорат Михоровский, укрытый тенью чащобы, вдыхая ароматы осени, очарованный красками бора, упоенный чудесами природы, беседует со своей изболевшейся душой. Из сердца сто уходят печаль, и некие смутные угрызения, и бунт, и страшная тяжесть грустной доли. Краски леса прекрасны, но они означают лишь ежегодное умирание леса — а вот величие деревьев прибавляет сил, кровь в жилах крепнет, словно старое вино. Порой он чувствует себя могучим, способным сразиться с демонами — и резко, даже грубо, недрогнувшей рукой гонит прошлое, полное переживаний. Трагичнейшие моменты жизни отступают прочь, отдаляясь, слабея, а впереди чудятся некие великие свершения, и дожить до них цель бытия, а осуществить — его главная, задача на этой земле. Не оглядываться! Прошлое мертво! Вперед! Черный коридор, ведущий в катакомбы печальных воспоминаний, следует наглухо занавесить траурным покрывалом и никогда больше не заглядывать туда. Не отступать, вообще не останавливаться!
Вперед! Вперед!
Стать величественным и властным, как эти дубы!
Но стоит ли? Можно ли изведать райское наслаждение и адские муки, а потом забыть о них? Тот, кто пережил рай на земле, не сгинет ли в пламени чистилища?
А тоска? А горечь? Они клещами терзают изболевшуюся душу… Они не дадут забыть ничего и непременно замутят чистоту безмятежного покоя. От них спасенья нет. Сила воли и чувство долга — вот единственное, что может спасти. Так морфий помогает переносить боль. Судьба позволяет человеку пойти по прекрасной золотой дороге, сверкающей красками, озаренной сиянием, ступить в зачарованные края счастья, услышать шум ангельских крыл, самому пропеть благодатные гимны, неустанно звучащие в счастливой стране…
