— Вы знаете мои чувства, но презираете их. Так нельзя. Даже если не отвечаешь на чьи-то чувства, нужно их хотя бы уважать… Любовь — это величие и сила, достойные уважения…
— Неужели я как-то обидела ваши чувства? Вот не замечала… — сказала Люция чуточку нетерпеливо.
— Величайшую обиду вы наносите моим чувствам, не разделяя их. Но это не ваша вина, я понимаю.
— Да, я не люблю вас… и ничуть об этом не жалею.
Брохвич сжал губы. Его лицо сморщилось, как от боли. У него возникло ужасное ощущение, будто Люция холодными руками вынула у него сердце и держит на ладони, трепещущее, истекающее горячей кровью, смотрит со злой издевкой, почти враждебно цедя: «Да, я не люблю вас и ничуть об этом не жалею…». О, женщины, женщины…
Он сидел, словно окаменев, ему казалось, что белое платье Люции превратилось в красное одеяние палача. Люция мельком глянув на него, испугалась, коснулась его плеча:
— Пан Ежи…
Он отбросил ее руку:
— Не прикасайтесь ко мне! Достаточно насмешек. Вы столько раз обдавали меня холодом, замораживали сердце и душу…
— Но это и есть доказательство того, что я не издевалась над вами, я и понятия не имела…
Брохвич сказал печально:
— Я любил вас, как безумец, а вы и увидеть не хотели…
Не хотела и не могла… но отнюдь не по тем причинам, о которых вы думаете. Я никогда и не думала, что вы можете влюбиться в меня… Мне казалось, что весь мир знает, а уж вы-то…
Она умолкла, тряхнула вожжами. Но конь, не послушавшись ее, пошел шагом.
— О чем я должен был знать? — прошептал Брохвич.
Люция слегка покраснела, на глазах появились слезы.
— О том, что я люблю другого…
— Вы?!
— Да. Я люблю другого. Потому я и не замечала ваших чувств… Вы должны понять меня. Или… презирать.
Ее слезы упали на перламутровые пуговицы платы Брохвич, прямо-таки оглушенный последним, страшны! ударом, тупо смотрел, как они, отсвечивая розовым пуговицах, каплями скатываются на белый шевиот, словно стеклянные шарики. Он не мог ни о чем думать. Странная, бесконечная тоска овладела им, стиснув мозг и пожирая сердце.
Он потерял ее, потерял свою Люцию, потерял навсегда! Его мечтания, робкие надежды — все погибли безвозвратно, тихие слова, словно налетевший внезапной; ураган, унесли их с собой. «Я люблю другого». Можно ли презирать ее за столь безжалостно вынесенный ему приговор?
Вместе с печалью в его душу закралась жалость Люции. Почему она плачет? Потому что не способ ответить на его чувства? Или оттого, что любит другого?! Но это не означает, что любовь ее несчастлива…
