В этой схватке роль миллионов отобранных жизней, будет выглядеть мельче песчинки, на бескрайнем просторе огромной пустыни.
Легионы сил Света и Тьмы бесконечным, потоком несутся на встречу друг другу, подминая под себя и рассеивая в пыль, противоборствующих между собой - пространство и время.
Поколения, эпохи, цивилизации - всё смешалось в этот единый поток, отражаясь в других мирах и измерениях.
В этой битве рождается и умирает, установленный ими закон и порядок.
Понимание этого, превращало барона в заложника этого места и времени. Изо всех сил, он пытался избежать своего участия в этой ужасной бойне. И как по иронии Судьбы, оказался в самом эпицентре адских событий. Он отчётливо представлял себе всю бессмысленность и неотвратимость происходящего жертвоприношения, и от этого испытывал неисчерпаемое сострадание к человеческим судьбам с обеих сторон этой страшной и ненасытной войны.
Он бежал, перекатываясь через сугробы, уворачиваясь от преследующих его пуль. Снег, попавший за шиворот, ссыпался под воротник адъютантского кителя и отказывался таять, касаясь закоченевшего тела, обжигая его леденящей болью.
Лёд и Пламень... как дико и страшно...
А, ужасней всего - отсутствие мыслей. Разум спал, отдаваясь на откуп слепому набору инстинктов. Самым сильным из них, был - стремлением к Жизни.
Выжить...
Жить...
И бороться со Смертью.
Оказавшись в кромешном и клокочущем Аду, Фридрих полностью утратил ориентацию. Он уже не понимал, куда и откуда он бежит. Оглушённый эхом, распускающихся фантасмагорическими цветками взрывов, он застыл с обезумевшим взглядом как затравленный волк. Всё смешалось в единый, бессмысленный хаос. Немцы... русские... не разберёшь. Отовсюду стреляют и рвутся снаряды.
Очень близко взметнулся столб грязи и пламени, и взрывная волна подхватила его как безвольную куклу и подбросила высоко вверх.
Он почувствовал, как от земли отрываются ноги, а за этим стремительно лёгкий полёт. Разрывающий барабанные перепонки грохот, настиг его уже в воздухе. Он пришёл с небольшим опозданием после вспышки, и явился прощальным аккордом, для тела, припечатанного со всего размаха к промёрзшей земле.
Погребальным салютом посыпались грязные комья, вместе с крошкой песка и осколочков льдинок.
А за ними, как праздничное конфетти, вереницей спускались стаи снежинок.
Дым, стелился над телом, облизываясь и ликуя, поглощая бессовестно эти стайки маленьких звёзд.
Боли не было.
Он лежал на спине и не чувствовал своего тела, припорошенный одеялом промёрзшей земли.
