Марли проглотил сочный кусок свинины.
— Видишь ли, Эбенезер, благотворительность вызывает всегда один и тот же вопрос: как благодетель достиг такого положения, что может теперь проявлять щедрость?
Мой партнер поковырял в зубах одним из подвешенных ключей.
— Благодаря изобретательности и заслугам? Или благодаря унаследованной привилегии и безжалостной эксплуатации?
С хитрой лисьей ухмылкой он открыл кассу и достал памфлет, озаглавленный «Manifest der Kommunisten» Фридриха Энгельса и Карла Маркса, и передал его Рождеству Настоящему Совершенному.
— Первый экземпляр вышел из-под пресса прошлой ночью в Брюсселе.
— Завтра к обеду отпечатают десять тысяч, — заметила Рождество Будущее Совершенное.
— Будь у них достаточно капитала, они с удовольствием отпечатали бы еще тысяч десять, — развила тему Рождество Условное, полоща горло джином.
— Живо работать! — визгливо прикрикнул Рождество Повелительное, полосонув рабов бичом, от чего те сломя голову кинулись к сахарнице.
— Новая идея пришла в мир.
Рождество Настоящее Совершенное отняла веер от груди и, развернув его, принялась обмахивать верхнюю губу, на которой выступила испарина.
— Она величает себя не филантропией, а справедливостью.
Совершенная раскрыла обложку и ткнула накрашенным ногтем в начало первого предложения.
— «Призрак бродит по Европе, — прочла она, — призрак коммунизма».
Языки пламени сложились в слово «коммунизм».
Марли жевал свинину.
— Кстати, царство Божие никогда не наступит на земле просто оттого, что у рабовладельцев возникнут проблески милосердия или дети будут получать подачки от анонимных доброхотов. Зло лежит в основе общественных отношений, и его необходимо искоренить. Нельзя отмахиваться индейками от всех проблем.
— Конечно, — согласился я. — Естественно. Я понимаю. Дайте мне адрес герра Энгельса, и я вышлю ему достаточно денег, чтобы он купил себе собственный печатный станок.
Марли отомкнул другую кассу и достал экземпляр моего любимого рассказа — моей собственной правдивой биографии — «Рождественская повесть».
— Если бы мне было позволено изменить название, — промолвил Рождество Сослагательное, — я бы назвал его «Рождественское надувательство».
Он вытащил табакерку и, как артиллерист, заряжающий пушку, затолкал щепотку табака в левую ноздрю.
— Благодаря этому ловкачу Диккенсу миллионы людей считают жадность исключительно личным пороком нескольких отдельных живодеров, таких, как ты, а в действительности она присуща Системе.
