— Мы во чреве Бога? — спрашивает Шейла, приподнимая на локтях свой массивный торс. Кто-то переодел ее в сухое. Усилия, затраченные на вопрос, утомляют, и она валится на солому, провонявшую свиньями. — Это Яхве?
— Последнее из его творений, — отвечает молодой мужчина. — Мои родители, братья, наши жены, птицы, звери — и сам я. Вот. Ешь. — Иафет, а это он, подносит баранину к ее губам. — По семь всех чистых животных, столько нам было позволено. Через месяц у нас ничего не останется. Наслаждайся, пока есть что есть.
— Я хочу умереть.
И вновь обильная плоть Шейлы иного мнения: она пожирает баранину и жадно глотает вино.
— Если бы хотела умереть, — возразил Иафет, — то не цеплялась бы так за лодку. Добро пожаловать на борт.
— На борт? — переспросила Шейла. Иафет весьма привлекателен. Вьющаяся черная бородка возбуждает в ней желание. — Мы в лодке?
Иафет кивает:
— «Эдем II». Из дерева гофер [2], от носа до кормы. Теперь это весь мир, больше ничего не осталось. Яхве хочет, чтобы ты была с нами.
— Сомневаюсь.
Шейла знает, что ее появление здесь — случайность. Просто недосмотр. Никому она здесь не нужна, тем более Богу.
— Это построил мой отец, — объясняет молодой человек. — Ему шестьсот лет.
— Впечатляет, — скривилась Шейла.
Ей знаком этот типаж, высушенный патриарх с причудами, спотыкающийся о свою бороду. Последние пятьсот лет не прибавляют мужчине ничего, лишь превращают кожу в пергамент, а мужскую гордость в обвисшую тряпку.
— Ты проститутка? — спрашивает Иафет.
От качки внутри у Шейлы все трясется. Она подносит бурдюк к губам, и щеки раздуваются мешками.
— А еще пьяница, воровка, детоубийца, — ее губы растягиваются почти до ушей, — и извращенка.
Она сует ладонь за пазуху и вываливает левую грудь. Ахнув, Иафет пятится.
В другой раз, возможно, они возлягут. А сейчас у Шейлы нет никаких сил, да и вино ударило в голову. Она валится на солому и засыпает.
Судовой журнал
25 июня 1057 года от Сотворения мира
Раскололи льдину, внесли тридцать тонн льда на борт. Еще какое-то время мясо не протухнет: тигры, волки и плотоядные ящеры наедятся вволю.
Однажды я видел, как идолопоклонники обошлись с изгоем. Привязали за ноги к одному быку, а за руки — к другому. Одно животное погнали на север, другое — на юг.
Одна моя половина верит, что мы должны принять эту женщину. Ведь если убьем ее, разве не превратимся мы в тех, кого Яхве счел необходимым извести ? Если так согрешим, разве не запятнаем род человеческий, родоначальниками которого нам предназначено стать ? В лоне сынов моих пребудет вся будущность. Мы — хранители нашего племени. Яхве избрал нас за чистоту семени нашего, а не за непогрешимость нашего разума. Не нам судить.
