— Я предупредил всех, что мы ожидаем аномальный плод, — сказал Бореалис, кивая в сторону бригады.
— Мы не называем ее аномалией, — жестко поправил я доктора.
Меня поставили у изголовья Полли — она была в сознании, потому что анестезию сделали местную, обезболив все, что ниже диафрагмы — как раз то, что находилось за белой шторкой, а шторку используют, чтобы матери, которым делают кесарево сечение, не видели того, что с ними делают. Бореалис и его напарник приступили к работе. В сущности, это напоминало прокручивание назад записи процесса фарширования индейки: доктор сделал разрез и начал копаться внутри, а спустя несколько минут извлек предмет, напоминавший глобус компании «Ранд Макнелли», покрытый ванилиновой глазурью и оливковым маслом.
— Есть! — крикнул я Полли. Несмотря на то, что Зенобия не была обычным ребенком, во мне шевельнулось что-то вроде отцовского чувства, и я ощутил покалывание по всему телу. — Наш ребенок появился на свет! — воскликнул с придыханием я, и слезы покатились из глаз.
— Черт возьми! — воскликнул ассистирующий хирург.
— Господи! — вторил ему анестезиолог. — Господи Иисусе, Царю Небесный!
— Что за черт? — изумилась сестра. — Да это же мяч!
— Биосфера, — поправил Бореалис.
Громкий, хлюпающий, пронзительный крик наполнил комнату: наша маленькая Зенобия истошно вопила, совсем как любой обычный ребенок.
— Это она? — хотела знать Полли. — Это ее плач?
— Конечно, милая, — подтвердил я. Бореалис передал Зенобию сестре:
— Оботрите ее, Пэм. Взвесьте. Все как обычно.
— Вы шутите, черт возьми, док! — возмутилась та.
— Оботрите, — приказал доктор.
Пэм схватила губку, погрузила ее в самый глубокий океан Зенобии и начала протирать ее северное полушарие. Наш ребенок ворковал и гукал от удовольствия — и это продолжалось даже тогда, когда сестра понесла его в другой конец комнаты, чтобы положить на весы.
— Девять фунтов и шесть унций, — объявила Пэм.
— Ого, большая, — произнес Бореалис каким-то надтреснутым голосом.
Зенобия, как я понял, поразила его до глубины души. Глаза доктора увлажнились, и в слезах его замерцали операционные светильники.
— Вы слышали, какой у нее сильный голос?
Теперь он занялся плацентой, осторожно извлекая влажный кровавый сгусток, напоминающий реквизит одного из тех фильмов о каннибалах-зомби, которые Аса брал в видеосалоне Джейка, — док внимательно изучал его, словно этот комок плоти мог заключать в себе какую-нибудь подсказку к разгадке особенностей анатомии Зенобии.
