— Имеете право.
— Если я и согласилась поехать с вами, то лишь в надежде, что вы, как истинный джентльмен, осознав всю недостойность своего поведения, вернете ключи от машины и отпустите меня.
— Ну уж нет, мисс Хеймиш. Лучше не считайте меня истинным джентльменом.
Его непробиваемость была последней каплей, которая переполнила чашу ее терпения.
— Но почему?! — в сердцах выкрикнула она, и слезы бессилия пролились из ее глаз. — Черт вас возьми! Ведь по документам за мной оставалось право нарушить срок соглашения и выплатить остальную сумму долга деньгами. Первый взнос я уже внесла, приложив к своему письму чек. Чего же еще, мистер Спенсер, вам от меня нужно?
Он ответил не сразу. Сначала, осторожно взяв Веронику за плечи, подтолкнул ее к креслу и усадил, после чего прошел к своему столу, выдвинул верхний ящик и достал из него какую-то бумагу. И только после этого спокойно проговорил:
— Мне нужно вас, милая. Только вас.
Обернувшись, Ралф увидел, как побледнело ее лицо и омрачились зеленые глаза. Ему хотелось взять ее за плечи и встряхнуть, дабы вывести из состояния, в котором она пребывала с той самой минуты, как осознала исчезновение своей машины.
— Послушайте, Ралф...
— Нет, это вы послушайте. Вот вы сказали, что полюбили меня. Так неужели вы считаете, что после подобных высказываний можно просто взять и уйти?
Как ни старался Ралф смягчить интонации, но все же его вопрос прозвучал достаточно жестко.
— Вы хотели знать, почему я ушла от вас, — сказала Вероника с отвагой, которой вовсе не ощущала, — так я вам ответила.
— Да уж, оставили записку и сбежали.
— Чего же другого вы от меня ожидали? По-вашему, и полюбив, я должна была оставаться в унизительном положении наложницы по контракту? Да, в нашем соглашении оговорен срок, во время которого я должна исполнять роль вашей любовницы. И я бы не нарушила этот срок, если бы не изменились мои личные обстоятельства. Оказалось, что, полюбив, я не могу уже быть тем, кем была для вас все это время. Потому и ушла, так что не обессудьте...
Бессильное бешенство обуяло Веронику, сковав все ее члены. На щеках ее расцвели розы позора, который она только еще вообразила себе. Но глаза пылали огнем несломленной гордости.
Да, она сполна высказалась, но слова все еще рвались из ее разгневанного и страдающего сердца.
— Вы хоть представляете, чего мне стоило впервые заговорить с вами? Представляете? — гневно спросила она. — Вы, самоуверенный предприниматель, который в состоянии полностью контролировать свои эмоции. — Она встала с кресла и прошлась по комнате. — А я, совершенно неопытная тогда в сексуальном плане... Я решила вычеркнуть из своей жизни год, сыграв роль любовницы, после чего думала уйти и снова стать самой собой. — Она усмехнулась над наивностью тогдашнего своего решения. — Уйти с незатронутыми чувствами, с холодным сердцем...
