Вероника почувствовала, как рука его скользнула ей на грудь, и издала легкий стон, когда он нашел сосок и начал нежно покручивать его между пальцами.
Но вот его рука поползла ниже, забралась под край футболки и коснулась курчавых волос внизу живота.
Она громко вздохнула, когда он тронул нежную плоть, нащупывая чувствительный бугорок, и инстинктивно сжала ноги, но было уже поздно, его пальцы скользнули внутрь, и всплеск острой чувственности привел ее в смятение.
— Может, нам избавиться от этого? — спросил он, приподнял ее и одним плавным движением стянул с нее футболку.
Возможно ли покраснеть всем телом? А у нее было именно такое ощущение, и она увидела его глаза, расширившиеся и темные, когда он водил рукой по ее гладкой шелковистой коже.
Ралф исследовал каждый изгиб, каждую выпуклость ее тела, после чего наклонился и обвел губами обе ее груди, затем покрыл поцелуями живот, исследовал кончиком языка пупок и двинулся еще ниже...
Он не должен, не смеет... Но он посмел. Она пылала, объятая сладостным огнем, испытывая множество ощущений, которым не было названия.
Осознавала ли она, что издает тихие гортанные звуки? И что руки ее неистово пытаются поднять его голову, освободиться от этой странной пытки?
Она дрожала, почти теряя сознание, а он все не отступал. Затем приподнялся и резко овладел ею.
И замер. Madré de Dios![9]
Веронику из наслаждения швырнуло в боль, и в тот миг, когда ее пронзила острая мука разрываемой плоти, она вскрикнула и инстинктивно оттолкнула его в попытке избежать следующего болезненного удара.
Ралф не двигался, и все его тело содрогалось от напряжения. В дьявольской тишине он про себя проклинал каждого святого, чье имя знал, а потом и всех безымянных.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он смог заговорить. Голос его прозвучал низко и глухо.
— Вероника, какого черта вы не сказали, что вы девственница? — спросил он, переместив свой вес на локти.
Проклятье, она такая невероятно хрупкая и выглядит как побитая.
— Вы не поверили бы мне, — процедила она сквозь зубы.
Ирония заключалась в том, что она была права.
— Почему? — все же спросил он, едва сдерживая гнев и в то же время испытывая угрызения совести.
— Мне ни разу в жизни не встретился мужчина, которого бы я... с которым мне хотелось бы вступить в интимную близость. — Теперь настал ее черед задавать вопросы. И она спросила: — А разве это имеет значение?
Пресвятая Матерь Божья!
— Да если бы я знал, то вел бы себя совсем иначе, был бы осторожнее.
