Итак они провели этот последний час в горьких излияниях обид, беспочвенной ревности и взаимообвинений, и каждое враждебное слово все больше и больше отдаляло их друг от друга, пока оба наконец не поняли, что пути назад нет.
Но во время этого разговора, а позже еще более четко, Кейт поняла, что истинная причина крушения их любви не имеет ничего общего с именами и обвинениями, прозвучавшими в сегодняшней ссоре. Эстер, Деннис и, что еще более абсурдно, Конор Берк — эти имена послужили лишь раздражителями, а никак не причиной охлаждения чувств, начавшегося для Бэзила задолго до того, как он встретил или даже услышал о ком-либо из этих людей.
Бэзил не был влюблен в Эстер Дэвенпорт, во всяком случае пока, поэтому сам не мог поверить в те язвительные насмешки, которые отпускал в адрес Денниса и Конора Берка. Наоборот, он считал, что гниль зародилась гораздо раньше, а именно — когда Кейт уезжала из Лондона. Он все еще любил ее, когда в тот последний вечер прошептал прощальное chroi, но начиная с этого момента не имел больше ни сил, ни терпения любить Кейт, уезжавшую, как поется в старой песенке, «далеко и надолго».
Он понял это окончательно на склоне Слив-Креохан, а Кейт знала это в глубине души еще раньше, и письмо было лишь подтверждением случившегося. В нем Бэзил обращался к ней «милая Кейт» и выражал надежду, что она найдет свое счастье. Он не повторял былых упреков и не придумывал новых, но в письме чувствовалось явное облегчение, которое он испытал, выйдя из безнадежного положения. На этот раз в письме не было изощренно припрятанного «Люблю тебя». Да и не могло быть, так как выглядело бы ложью… И в самом-то письме не было необходимости, потому что их любовь умерла в тот момент, когда Бэзил не предпринял ничего, увидев Кейт в объятиях Конора. До этого ее еще можно было спасти, потом — стало поздно.
Но жизнь продолжалась, Кейт окружали люди, и каждый из них был по-своему добр к ней.
Брайди не нуждалась в объяснениях. В тот вечер ей хотелось подольше оставаться с Гаем, но она не стала спорить с Кейт, когда та заявила, что они скоро поедут домой. Напряжение, воцарившееся в машине на обратном пути, не ускользнуло от Брайди. Все следующее утро она внимательно наблюдала за Кейт, но вопросов задавать не стала, а дождалась, пока Кейт сама затронет эту тему.
Выслушав сестру, Брайди грустно кивнула:
— Я догадалась, что у вас нелады. Еще за ужином, когда он подыграл Эстер, предположившей, будто бы тебе нравится Конор, только ты сама не знаешь об этом. Это сразу вызвало у меня подозрения. Уж лучше бы он ревновал. А что, эта Эстер ему нравится? Помнится, Гай сказал…
