— Через несколько дней я покину тебя, — сообщил Цезарь, не открывая глаз.
Клеопатра испуганно приподнялась. Она едва удержалась, чтобы не сжать объятия крепче.
— О?
Интересно, удалось ли ей правдоподобно изобразить любопытство, или в ее тоне все-таки проскользнуло потрясение и отчаяние?
— Я получил сообщение о том, что с востока к нам вместе с еврейским войском движется Митридат Пергамский. Говорят, Антипатора сопровождает сам верховный жрец Иудеи. Я должен встретить их.
— Понятно, — сказала Клеопатра. — И когда же ты вернешься?
Цезарь открыл глаза и посмотрел на нее.
— Дорогая, — проговорил он, а потом издал сдавленный смешок.
— Возможно, я начинаю причинять слишком много хлопот, — сказала Клеопатра. — Возможно, проще будет оставить меня саму разбираться с армией моей сестры.
Клеопатре противно было слышать в своем обычно уверенном голосе нотки страха. «Я говорю, словно какая-то жалкая куртизанка», — подумала она. Неужто это беременность так воздействует на женщин? Если да, то она никогда больше не забеременеет.
— Я оставлю здесь небольшой гарнизон для твоей защиты. Я вернусь через несколько дней, если все пойдет хорошо.
— Что ты задумал?
— Тебе придется довериться мне, дорогая, — сказал Цезарь, поцеловав ее в лоб.
— Если Арсиноя убьет меня, ты объявишь войну оконченной и поддержишь ее притязания на трон? — спросила Клеопатра, чувствуя, как желчь подкатывает к горлу.
Цезарь не ответил, но, хотя он не произнес ни слова и не сделал ни единого жеста, вокруг него распространилась отчетливая аура раздражения.
— Разумеется, это будет куда легче, чем продолжать войну, — проговорила Клеопатра.
Может, сказать ему о сыне сейчас?
— Клеопатра, в последнее время ты все драматизируешь. Что с тобой стряслось? Кажется, ты подтверждаешь утверждение Аристотеля о том, что женщины неразумны и неспособны мыслить.
— На самом деле это мужчины делаются неразумными в присутствии женщин, из чего делают ложный вывод о неразумии женщин! — быстро парировала Клеопатра.
Она не говорила с Цезарем подобным образом уже несколько месяцев, и он, похоже, стал относиться к ней небрежно. Он что, вознамерился обращаться с царицей Египта как с обычной любовницей?
— И все же ты не в себе. В чем дело?
— Думаю, в моем состоянии. Говорят, в это время чувство юмора у женщин пропадает, а эмоциональность возрастает.
— Ты заболела, дитя? — спросил Цезарь, и Клеопатре захотелось знать, потрудится ли он хотя бы изобразить беспокойство. — Мне стоит волноваться?
