«…я люблю ее потому, что она мила, обворожительно мила. Эта любовь слишком сильна и слишком своеобычна, чтобы я мог сравнить ее с той нежной привязанностью, какую питаю к тебе…»
Он вот-вот женится.
И женитьба устроится в два счета.
Особа, которая станет его женой, — американка. Ее отец состоит на дипломатической службе. Он был консулом Соединенных Штатов в России. Мадемуазель Хайдеккер родилась в Париже, но прибыла из Санкт-Петербурга. Она белокура, мила и очень, очень молода: о такой невесте можно только мечтать.
Жан познакомился с ней в одном из светских салонов, которые теперь посещает. Он понравился будущему тестю. Любовь переполняет его. Жизнь прекрасна.
Свидетелем у него станет ни больше ни меньше как префект города Ниццы господин Жоли, и утверждают, будто он нахально позабудет пригласить на свою свадьбу собратьев по перу из «Пти Нисуа», после чего те затаят на него злобу.
Жизнь прекрасна.
И Жан Гальмо богат, поскольку богат его тесть!
На сколько времени хватит приданого мадемуазель Хайдеккер?
Жан наделал долгов: их оплатили. Жан повадился ездить в Монте-Карло: дорогое удовольствие. У Жана были свой автомобиль, свои приемы, свои ужины: это красиво, но стоит недешево.
Все это совсем просто, обыденно, логично и недостойно занимать страницы книги.
Но судьба никогда не ускоряет событий. Она плетет свои кружева осторожно, без спешки. Нити самым естественным образом запутываются, и в один прекрасный день готова сеть, из которой нет выхода.
Помышлял ли Жан Гальмо в своем городишке Монпазье о той необыкновенной стране на другом берегу океана, которую едва можно разглядеть на карте полушария, о стране, своей печальной и романтической репутацией обязанной одним лишь бандитам?
Гвиана.
Это не больше, чем Бретань и Нормандия, вместе взятые.
Солнце Экватора и красные воды рек отравляют тамошних жителей лихорадкой и напитывают их буйной силою.
В нескольких милях от побережья — лес.
Непроходимый, загадочный, полный мистического безмолвия.
Там есть золото, эфирные масла, розовое дерево, резина из стволов балаты; первопроходцы, мошенники-деляги, бывшие уголовники; туда отправляются и рыщут там беглые или отбывшие срок каторжники; они находят там свободу или смерть — а бывает, что гибнут бесславно…
Жан Гальмо ничего не знает об этом. Да и что за нужда ему про это знать? В конце концов, его это совершенно не касается.
А вот и нет. Всему этому суждено вскоре стать его страной, «делом» всей его жизни.
