— Дон… — окликнула уходящего шефа Миледи. — Я хотела сказать… Завтра я уезжаю. Спасибо за подарок. Как устроюсь, первый звонок будет тебе.
— Ничего себе! — Он захлопнул уже приоткрытую дверь. — Вот новости.
— На этот раз без понтов. Уезжаю насовсем.
— Не смеши — «насовсем»!
— Иди, иди домой, Дон. А то я заплачу. — Миледи обняла его и быстро подтолкнула к двери. — Увидимся.
— Ты ж знаешь… Кафе «У Миледи» всегда ждет тебя. Значит… «пока»?
— С наступающим, Кисович…
Зафыркав, отъехал автомобиль и стало совсем тихо. Миледи постояла у окна, подышала на толстое стекло и медленно вывела: «Н. Л». Поправила белую блузку, чем-то неуловимо напоминающую наряды давних лет. Да и вся она преобразилась: — белое кружево высокого воротничка, прямой пробор в волосах, особое выражения лица, свойственное ворожащим. Миледи погасила свет, принесла свечи, поставила на столике зеркало. Свечи с двух сторон и, как полагается, второе зеркальце, чтобы сделать «коридор» и высматривать в нем свою судьбу. А что высмотришь? Поезд в Екатеринбург, где жила двоюродная тетка, зав библиотекой и где решено было начать новую жизнь — без «улетов». Хватит, взрослая уже. И настрадалась. Двадцать пять — красотка, в новый год сидит, дурью мается. А что делать? Не с Юркой же, в самом деле, отмечать. Праздник ведь какой? Магический. Сердце чует, должно что-то произойти. Должно обязательно. Не может не произойти. Вот только ничего воображать не надо — спугнет воображаемое робкую реальность. Ну если только немного, совсем немного помечтать? Как сочинилось в грустной песенке:
…Однажды, знаю, скрипнет дверь и ты шагнешь ко мне с метели,
к моим коленям уронив косую прядь и ветку ели.
Свой синий взор и тихий вздор невнятной речи.
С улыбкой гаснущей скажу: «Как долго шел ты к этой встрече…»
Ирка до рези в глаза вгляделась в зеркально мерцающий «коридор». Свеча вспыхнули и погасли, убитая сквозняком. За спиной Миледи распахнулась дверь, впустив холодный ветер. Торопливые слова «Закрыто! Мы не работаем!» — застыли на ее губах. И почему она не заперла за Доном двери?
Посетитель был угрюм и голоден. Осыпанная дождем куртка, прилипшие ко лбу пряди. Мельком оглядевшись, он присел к стойке.
— Кофе двойной и… что-нибудь перекусить… — Он достал мобильник, в полутьме с трудом набрал номер. — Темновато у вас тут… — буркнул в сторону. Даже не посмотрел на нее. И, разумеется, не узнать. Господи, так не бывает… Не бывает! Или это обман зрения, чувств, слуха, обман ночи и теней. Обман гадания и ожидания? Ирка исподтишка оглядела гостя — не мерещится, настоящий. Настоящий и совсем чужой. Не узнал — и не надо. Пробормотала севшим голосом, входя в роль барменши:
