Но только и это не обязательно, если подумать. Всякие бывают случаи, сплошные исключения, так что «Правило везения» никак не выводится, а Фортуна ехидно ухмыляется, готовя очередной, вне понятий и правил сюрприз.
В то злополучное лето Миледи впервые увидела спину отвернувшейся от нее Фортуны. Увидела, едва очнувшись от жестокого нокаута. А ведь, как приговаривают рассказчики жутких историй, «ничто не предвещало беду».
…Лето, получен аттестат, отплясан выпускной бал, идет подготовка к поступлению в театральный вуз. Юная Миледи возлежит в дырявом гамаке прямо под ветками черешни, обвешанной темными, наливными, глянцевыми ягодами. Протяни руку — и только сплевывай косточки. Под гамаком навалены кучей труды корифеев сцены — сочинения Бернарда Шоу, Островского, Шекспира. На загорелом животике уютно пристроился увесистый том: Станиславский К.С. «Моя жизнь в искусстве». Знать надо много, но главное — отработать программу по актерскому мастерству. Ирка зачастила к Одилии Поликарповне — той самой приятельнице училки Ванды, что помогала достать в драмтеатре костюмы для «Трех мушкетеров». В театре Одиллия Поликарповна переиграла весь классический репертуар и вышла на заслуженный отдых — дело, надо сказать, довольно безрадостное даже для преклонного возраста. Занятия с такой милой, восприимчивой, способной девочкой, вдобавок — помогавшей по хозяйству, доставляли ей сплошное удовольствие.
— Я думаю, ваш козырь, Ирочка, — вокал. Конечно, пока это сплошная самодеятельность, но перспектива есть. А в смысле амплуа… полагаю, характерная героиня, более Элиза Дулитл, чем Катерина из «Грозы». Но главное, не забудьте гитару и не переигрывайте, — наставляла она ученицу. — Ведь знаете, теперь можно признаться, тот ваш школьный спектакль — это ужас что такое! А Миледи… Фи, милая, сплошная вульгарщина.
— Так… Так значит, у меня никакого таланта нет? — глаза Ирки округлились от изумления. После такого приговора она не могла сразу решить, что правильнее, расстаться с верой в себя или постановить, что Одиллия — маразматичка старой закваски, напрочь не понимающая запросов молодого зрителя.
— Но вы, детка, не отчаивайтесь. Я бы не стала на вас время тратить, если бы сразу не поняла: — в девочке есть главное — актерский кураж. Знаете что это за штука такая? Удивительная это штука, не всем дана. Помню, где-то до войны заболела наша прима, а я в ту пору была созданием юным, мало что в жизни смыслящим. Играли, между прочим «Отелло»… — Она плавно перешла к бесконечным рассказам случаев из своей богатой сценической биографии. А Ирка победно повторяла про себя «кураж, самое главное — кураж!». Смотрела на выгоревшие афиши на стенах, на запылившийся букет давно засохших бенефисных роз от самого Качалова и думала, что когда-нибудь и у нее будет такой букет. От кого? Разумеется от Тимирова.
