Проходя мимо компании, в которым блистала обнаженной спиной и рубиновыми стразами Оксан Блинова, я сумела украдкой послать ее супругу значительный взгляд. Он понял и после ужина мы встретились в самом безлюдной части палубы.
Наша августовская беседа в моем офисе за чашкой кофе определила стиль дальнейших взаимоотношений. Разведчик не переходил рамки дружественного трепа, отстранив меня от участия в расследовании загадочных событий и от интимной темы медленного сближения. А я старательно уговаривая себя забыть про поцелуи в темной машине, про таинственные происшествия, связанные с пентхаусом. Такая стойкая-стойкая, гордая-гордая! И вдруг сорвалась! Романтическая атмосфера морского путешествия, испуг от встречи с Бледным ослабили мою оборону. Я позвала своего героя и он пришел. Ну что за противная слабость? Где сила воли, контроль над собой?
Едва я увидала его основательную фигуру на фоне залитого лунным серебром моря, в голове полегчало, как от шампанского и бесконечная прелесть бытия шепнула мне: «Плевать на все! Такая ночь больше не повторится. Сейчас он твой и будь что будет!»
— Привет! — сказал он и стал рядом, глядя на светлеющий горизонт. За кормой белоснежного гиганта плескалась смоляная волна, осыпанная отражениями палубных огней, на реях завис театральный месяц, кому-то ворожил рассыпчатый женский смех и мелодия «Путник в ночи», доносящаяся из ресторана, в этих декорациях так цепляла за душу, словно была написана только вчера. Мой Депардье выглядел чрезвычайно аристократично в темном вечернем костюме и белоснежной крахмальной рубашке. Я набросила на обнаженные плечи шелковую коралловую шаль с длиной бахромой, в которой трепетал заигравшийся бриз. Вспоминать в этот момент о мрачных фантомах мне вовсе не хотелось. Хотелось иного — объятий под звездами, страстного шепота, головокружительного полета над лунной дорожкой. Нельзя было не заметить, что примерно того же самого хотелось Виктору. Я бы могла наделать глупостей, но самоконтроль, черт бы его побрал, все же сработал. Проклиная всех злодеев на свете, я сообщила Виктору, как увидала скрывшееся за дверью знакомое лицо.
— Ты увидела не загоревшего человека? И что? — бестолково переспросил Виктор, продолжал смотреть на мои плечи туманно и страждуще. Потом встрепенулся, как мокрый пес всем телом, сбрасывая наваждение. Галстука на нем, естественно, не было — загорелая шея прочно обосновалась в свободно распахнутом воротничке.
