Поколебавшись, а не разбудить ли так много знающего старика, я спрятала странную вещицу в сумочку. Продолжать разговор не имело смысла — с головой ученого явно не все в порядке. Стараясь не будить дремавшего, я направилась к двери кабинета. Оглянувшись, едва не вскрикнула от неожиданности. Глаза Эжена Фернандовича, широко распахнутые, синие смотрели мне в след с непередаваемой болью. Таким взглядом провожали пассажиры «Титаника» последнюю шлюпку, оставлявшую их наедине со смертью. Кивнув, я тихо удалилась.
* * *
Вот так удача! Мне посчастливилось найти чрезвычайно важную улику: в апартаменты 303 наведывались загадочные гости! Разве потерянный талисман может иметь отношение к штукатуру или электрику? Теперь мой Депардье поймет, какого ценного союзника заполучил в лице Альбины Кристель и мы буде работать вместе: разведчик-профессионал и образованная консьержка! Тайны, погони, риск, а рядом — мужественное плечо моего героя, его сильные руки, проницательные глаза, горячие губы…
Домой я пришла поздно, ощущая груз необычной усталости. Механически приняла душ и рухнула в постель, ощущая вязкие объятия Морфея. Но бог сна, заманив утомленную жертву, обманул.
Уснуть было решительно не возможно. На моей подушке лежал бледный свет ночи. В створках маминого трельяжа, как лесные тени в глади спящего пруда, отражались призраки обступивших меня вещей. Тревога таилась в потемках. Разве уснешь, если столько вопросов? Мистические тайны, роковые случайности, пугающие намеки… Неужели мне выпала честь соприкоснуться с величайшей тайной, способной приоткрыть человечеству дверцу в сияющий чертог Истины? «Человечество»! «Истина»! — все же мышлению людей театра свойственен некий декламаторский пафос — все с внушительной интонаций и непременно с большой буквы. А одиноким женщинам северного темперамента присуща страсть к культуртрегерству и защите обездоленных. Отсюда, как диагноз психиатра: «бред высокого происхождения». Да, да, есть такой специальный термин для «спасителей человечества», «мессий», «ангелов всеобщего счастья» и, наверно, «строителей коммунизма», собранных в отдельной палате Кащенко. Но я же сегодня сама слышала от старика: «В этой вещице скрыта величайшая из тайн»… Почему бы и нет? А потому, Помидорина, что реальность куда прозаичней, чем хотелось бы тебе, сочинительнице утопических «проповедей». Бедный старикан не в своем уме, а поразившая его больное воображение книжица — всего лишь трухлявый «сувенир» с помойки, выроненный кем-то из строителей.
