…— Эй, ты где? — Лера подула в трубку. — Сегодня вечером мои домочадцы разбегаются. Посидим, осмыслим проблемы. Жду.
— Сдам смену и поднимусь. Извини, Лерочка, ко мне пришли, — я опустила трубку и уставилась на робко застывшую в дверях посетительницу. Голубой льняной халатик и наколка на волосах, как у горничной из мексиканского сериала выглядели чрезвычайно трогательно. Маленькие, но сильные кулачки размазывали по щека слезы.
— Кто вас обидел, детка? Присядьте, — я указала посетительнице на кресло у дивана и достала вазочку с печеньем. Как хорошо, что принадлежности чайной (или кофейной) церемонии у меня всегда в боевой готовности. — Чашечку чая? И дивное печенье. Натуральный миндаль.
— Нет… Нет… Извините! — она рванулась к двери. — Лучше сообщить в милицию!
— Погодите! — я взяла девочку за руку и одарила улыбкой доброй феи. — Вначале садитесь и успокойтесь. Давайте поговорим. — Мы расположились визави в мягких кожаных креслах, я разлила благоухающий чай «брызги шампанского» в милые фарфоровые чашки питерской фабрики с золотым изображением архитектурных памятников Северной Пальмиры и придвинула к бедняжке ореховое печенье, от которого оторваться не возможно даже ради вынашивания мрачных планов.
— Больше к нему ни за что не пойду! Говорит, Мария Карповна — это супруга господина Липскера — в командировке. Надо все перемыть как следует, она жутко чистоту любит, а если допоздна задержишься, можешь в моем кабинете переночевать. И посмотрел на меня строго, как в милиции. А потом подмигнул! Вот вам крест — подмигнул! — она быстро перекрестила побледневшее от ужаса лицо.
— Подмигнул!? Господин Липскер?
— Феоктист Лазоревич, — она подняла на меня заплаканные глаза. — А у них в квартире — музей — столько всего наворочено, до утра не управишься… Деревяшки резные и этот, тяжелый такой, из мрамора… — Последовал громкий всхлип, слезы потекли рекой. — У мамы ревмокардит. Брату двенадцать. Живем скромно… Все так радовались, когда я сюда устроилась. После школы никак не могла работу найти. Знаете, всякое предлагали. Совсем мы отчаялись… А он… Он мне за два месяца должен.
— Липскер?
— Феоктист Лазоревич.
Уставясь в пол, Катя всхлипывала и потирала покрасневшее запястье.
— Приставал значит. Этого и следовало ожидать от такого… — я заткнулась, не в моей компетенции давать оценки жильцам тем более не лестные.
— Нет! Не следовало! Я не давала повод. Для этого есть специальные… специальные услуги. Как вы думаете, милиция меня поймет?
