— Мне кажется, было бы очень нехорошо ничем не отблагодарить вас. Мое имя Лайл Уэстли, и если вы когда-нибудь попадете в беду или вам понадобится помощь, в британском посольстве знают, где меня найти. Если же меня не будет здесь, они сделают все возможное, чтобы помочь вам.
— Спасибо, — улыбнулась Надин.
Все еще держа одной рукой спящую девочку, вторую она протянула англичанину. Он взял ее в свою ладонь, склонил голову и прикоснулся губами к нежной коже.
— Еще раз благодарю вас, мадемуазель, и да благословит вас Бог! — сказал он напоследок.
Затем повернулся и исчез в кустах.
Видимо, Лайл интуитивно выбрал уголок сада, где он останется незамеченным. Если он пройдет до самого конца, то легко сможет перелезть через забор и выйти на дорогу.
Правда, у него нет денег, вспомнила девушка. Наверное, надо было одолжить ему немного.
И вдруг она осознала, что больше всего на свете ей хочется быть свободной — свободной не только от русских, но и вообще от всех.
Лишнее знакомство может оказаться опасным, а возвращенные вещи, скорее всего, вызовут расспросы и расследования.
Надин все еще смотрела вслед англичанину, когда маленькая Рами зашевелилась у нее на руках.
Потерев глаза, она произнесла по-турецки:
— Расскажите мне сказку.
— Попроси меня по-французски.
Немного неуверенно малышка промолвила то же самое по-французски.
Надин поцеловала ее.
— Ты очень умная девочка! — сказала она. — Твой отец будет гордиться тобой — вон сколько ты выучила!
Рами действительно была очень смышленой, как ее отец.
Достаточно только посмотреть на выстроенный им великолепный дом, чтобы понять — денег у него предостаточно.
Многие его соотечественники прозябали в нищете, которой вовсе не заслуживали.
В Константинополе дела шли из рук вон плохо.
Война помешала русским вторгнуться в Турцию, однако страна была захвачена еще более жестким противником — европейскими кредиторами.
Абдул Азиз был первым из султанов Османской империи, попавшим в лапы финансистов Западной Европы.
Он брал у них огромные суммы на модернизацию своей армии, обитал в самом огромном и пышном дворце в мире — Даламбасе — и построил себе в Бейлербее, за Босфором, еще один.
День возврата долгов неумолимо приближался, но Абдул Азиз тратил деньги, как никогда в жизни. У него было уже девятьсот наложниц, которых охраняли три тысячи черных евнухов. Все, что окружало его, было под стать ему самому — огромное и гнетущее.
Он был лучшим образцом своей расы за последние четыреста лет. Спал в кровати длиной восемь футов, достаточно широкой, чтобы вместить не только его огромное тело, но также одну или несколько наложниц.
