Приехав домой, перекусив холодным мясом в своей американской кухне и посмотрев по телевизору выпуск новостей, Сальвадор вынимает и мечтательно просматривает свои записи, силясь не думать о Глории. Итак, вернемся к нашему сюжету. Победоносные высокие блондинки подставляют себя солнцу, впитывают его, усваивают и с триумфом демонстрируют в виде загара. Это именно они летними вечерами сидят в ночных клубах на высоких табуретах, выставив напоказ бронзовые нескончаемые ноги и сияя как портативные солнца. В общем, заключает Сальвадор, само солнце — тоже высокая блондинка.
А на улице Ива Тудика Персоннета тоже сидит погруженный в раздумья в своей тесной кухоньке, но сквозь дым его сигареты вырисовываются совсем иные умозаключения. Да, похоже, что со вчерашнего дня Персоннета вновь начал регулярно курить. Перед ним на столе красуются два пустых стакана. От описания своих приключений у Боккара пересохло в горле, а выпив, он стал чрезвычайно словоохотлив, и болтовне его не было конца — Персоннета уже начал опасаться, что он вообще никогда не уйдет. Но он все же ушел — совсем недавно. Правда, Персоннета не очень-то его слушал, предпочитая мысленно анализировать восхищенную оценку, которую молодой человек дал утром Донасьенне. Закончив подробный рассказ о круизе, Боккара собрался было перейти к откровениям о своей сексуальной жизни, но Персоннета вовремя прервал его и наконец остался один.
Он один, но он взволнован. Ибо он полный профан в области нежных чувств. До сих пор любовь всегда являлась к нему без свидетелей. И всякий раз, когда она завладевала его сердцем, Персоннета, неуверенный в правильности выбора и в своих эмоциях, старался как можно скорее положить ей конец, тем более что ему не у кого было спросить совета. А без внешней поддержки у него сразу же опускались руки. Но вот явились свидетели — вначале мадам Жув, затем Боккара; они одобрили его избранницу, и все вдруг стало возможным. Давно известно: любовь часто прибегает к помощи третьих лиц, кто бы они ни были и что бы ни говорили; чужой приказ или совет, разрешение или запрет — для влюбленного все едино, главное, они вас ободряют. «Оно, конечно, так, — с горечью думает Персоннета, — но все равно это совершено невозможно. Ведь Донасьенна гораздо красивее (я хочу сказать, как женщина она гораздо красивее, чем я как мужчина), без сомнения, гораздо богаче (что совсем нетрудно) и уж явно гораздо моложе (смотрите выше)».
